Дежкин должен проверить работу ученых и работников института. Во время работ над поручением ему очень многое становится ясным. В результате он сам переходит на сторону учёных, занимающихся запрещённой деятельностью. Дежкин вынужден бежать из города со своими коллегами.
Главная мысль
Очень часто все не совсем так, как кажется. Прежде чем обвинять кого-то, лучше хорошо ознакомиться с обстоятельствам
Главный герой романа Федор Иванович Дежкин. Он приезжает в город для того, чтобы с коллегой – Василием Степановичем Цвяхом, проверить работу сотрудников кафедры. Еще им обоим велено проверить информацию о незаконной и запрещенной деятельности студентов и аспирантов. По слухам они занимаются запрещенной научной деятельностью.
Сразу же после приезда Федор приступает к выполнению поручений. Он на следующий день направляется в институт, чтобы познакомиться с заведующим кафедрой и остальными работниками. Все процессоры и работники устроили Дежкина. Он написал о них положительный доклад. В докладе описал перестройку работников на новое научное направление и похвалил их работу. Однако все изменилось, когда из-за доноса студента руководитель кафедрой отказался работать. Дежкина назначают заведующим кафедрой. Два работника были уволены. В ходе работы Федор узнает, что его начальник пользовался славой открытия нового сорта картофеля, но на самом деле изобрел сорт Стригалев. Таких случаев было очень много.
Все события заставляют Дежкина окончательно принять решение перехода на сторону опальных генетиков. У него с Леночкой складываются отношения. Они вскоре женятся и живут вместе. Для Федора становится странным открытием ежедневные отсутствия Лены. В результате слежки он узнает, что жена уходит на тайные собрания ученых. На следующий день все участники были арестованы. На них донос некто Краснов. Лена подозревает мужа в предании. В это время Дежкин занят уничтожением улик выведения нового сорта. Он с коллегами бежит.
Картинка или рисунок Дудинцев Белые одежды
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Айтматов Тополёк мой в красной косынке
Молодой водитель Ильяс застревает на степной дороге и встречает юную тоненькую девушку в красной косынке Асель из местного аила.
- Краткое содержание Бажов Хрупкая веточка
Данило с Катей жили дружно, в мире и согласии. Восемь сыновей у них было. А со временем и доченька появилась. Мальчишки все воспитанные были, смышленые. Как-то беда случилась, упал сын Митя, и горб у него появился. Повредил себе что-то
- Краткое содержание Андреев Кусака
1901 год. Андреев Леонид заканчивает свое произведение «Кусака». В центре повествования собачонка, которая никому не нужна. Ее шпыняют, даже могут побить
- Краткое содержание басни Крылова Волк на псарне
- Краткое содержание Ремарк Три товарища
Три товарища, прошедшие Первую мировую войну, - Отто Кестер, Роберт Локамп и Готтфрид Ленц - знакомятся с Патрицией Хольман. Отношения между Робертом и Патрицией начинают развиваться
Произведение «Белые одежды» вышло в свет лишь спустя три десятка лет после его написания. Эта книга будет интересна каждому представителю молодого поколения, который интересуется историей и теми гонениями, которые устраивались на представителей самых разных категорий населения. В романе говорится о том, с чего начинались биологические исследования в эпоху СССР.
Начало истории
Осенью 1948 года начинается действие в произведении «Белые одежды». Краткое содержание знакомит нас с главным героем - Федором Ивановичем Дежкиным. Он приезжает в маленький городок, где начинает проверку в сельскохозяйственном институте. Дежкин хочет узнать, «перестроились» ли работники на кафедре генетики и селекции на новую парадигму и поддерживают ли учение Мичурина. Проверку он проводит вместе с сотрудником В. С. Цвяхом. Помимо этого, руководитель Дежкина по фамилии Рядно говорит о том, что имеется информация об ученых и аспирантах, занимающихся противозаконной наукой.
Вечер у Тумановой
Краткое содержание «Белых одежд» знакомит нас с главным героем, который учился в этом городе. У Дежкина много знакомых и друзей - бывший преподаватель по фамилии Посошков, поэт Кондаков, Антонина Туманова, которая в прошлом была артисткой оперетты. На следующий день после приезда состоялось знакомство Дежкина с работниками института. Это профессор по имени Натан Хейфец, завлабораторией Иван Стригалев с необычным прозвищем «Троллейбус». Также на кафедре работает очаровательная сотрудница Леночка Блажко.
Краткое содержание «Белых одежд» продолжается сценой в гостях у артистки Тумановой. Вечером она приглашает в гости Дежкина, и герои обсуждают вопросы добра и зла. Дежкин говорит, что добро является не чем иным, как страданием, поскольку желание сделать хорошее дело возникает у человека, когда он видит страдания другого человека. Цвях произносит цитату о белых одеждах, которую очень любил его отец. В цитате говорится о людях, облаченных в белое одеяние, которые пришли «от великой скорби».
Преследования ученых
Краткое содержание «Белых одежд» Дудинцева продолжается открытием Дежкина. Он обнаруживает, что сотрудники его руководителя Рядно фальсифицируют в своей работе результаты. Работы Стригалева выглядят очень успешными, а также соответствующими установленным нормам, однако Дежкин обращает внимание, что ученый начал работать слишком рано, до того как началась августовская сессия. Также на собрании сотрудник Цвях делает небольшое замечание о том, что профессор Хейфец еще не перестроился на новую парадигму, а также он высказывает желание укрепить кафедру еще несколькими «правильными» сотрудниками.
Произведение продолжается предательством, совершенным одной из студенток. Аспирантка по имени Анжела Шмакова, научным руководителем которой был Стригалев, делает на него доклад. Она говорит во всеуслышание о том, что у него было два журнала, один из которых был официальным, а второй - генетическим. Мичуринской парадигме соответствовал только первый из журналов. Стригалев признает свою вину: он действительно занимается «запрещенной» наукой. Хейфец говорит, что не может работать в подобном коллективе, и отказывается от своей должности. На следующий день выпускается приказ, по которому Дежкин становится руководителем института.
Общение со Стригалевым
Он приходит домой к бывшему профессору Стригалеву. Тот рассказывает, что ему удалось вывести абсолютно новый сорт картофеля, но он отдал авторство Рядно только для того, чтобы ему дали возможность спокойно заниматься работой. Дежкин очень удивлен, что Рядно знаком со Стригалевым, и теперь уже окончательно переходит на сторону ученых, занимающихся «запрещенной» генетикой. Через какое-то время Стригалев рассказывает ему еще одну тайну: сейчас он работает над еще одним сортом картофеля, который может оказаться очень перспективным. Получить его можно, если скрестить обычный сорт с диким Солянум Контумакс. Произвести гибридизацию естественным путем невозможно. Сорт практически выведен Стригалевым, но важно не позволить Рядно завладеть им.
Тайна Леночки
У Дежкина и Леночки начинается любовная связь. Проблема в том, что Леночка куда-то постоянно уходит, однако не сообщает, куда именно. В институт наведывается Рядно и дает задание Дежкину: заполучить у Стригалева новый сорт картофеля. Дальнейшее развитие событий в произведении «Белые одежды», краткое содержание которого сейчас рассматривается, знакомит нас с отношениями Дежкина и Леночки. Они решают оформить свои отношения официально, однако как раз в этот день ЗАГС оказывается закрытым для посетителей. Они выбирают сожительство, Дежкин переселяется к возлюбленной - так продолжается краткое содержание «Белых одежд» Дудинцева. По-прежнему Леночка куда-то исчезает. Дежкин, мучимый ревностью, следует за ней и попадает на собрание ученых, которые занимаются «запрещенной» наукой. Они смотрят зарубежный фильм о науке.
Концовка
На многих оказала большое влияние книга "Белые одежды" Дудинцева. Краткое содержание заканчивается печально. Ночью Леночке сообщают, что студент Стригалева Жуков под арестом, так как именно он привез этот фильм. Леночка начинает подозревать Дежкина. Ведь арест состоялся именно после того, как он появился на тайном собрании, поведывает краткое содержание романа «Белые одежды». Но доносчиком оказался другой сотрудник - Краснов. Потом оказываются под арестом и другие участники клуба, сбежать удается лишь Стригалеву. Он хочет скрыться, но сначала ему нужно показать Дежкину, где находятся саженцы. Дежкин пытается выполнить просьбу коллеги и сохранить их. Он прячет их, и ему удается получить новый вид. Вместе со спасенными плодами он покидает город.
Специфика задания
Таков непростой сюжет книги Дудинцева "Белые одежды". Краткое содержание и анализ произведения - это частое задание для школьников старших классов. Ведь в этом произведении заключается глубокий философский смысл - истина всегда восторжествует, несмотря ни на какие происки недостойных людей. Поступки, которые совершены Рядно и Красновым, не могут быть оправданы. Самые занятые ученики могут воспользоваться для подготовки к уроку данной статьей. Столь сложные вопросы могут изучаться только в старшей школе, поэтому учащиеся нередко получают в качестве домашнего задания подготовить краткое содержание «Белых одежд» по главам. Чистоту сложно сохранить в жестоком мире, учит произведение. Однако на высшем суде настоящих людей можно будет узнать только по тем светлым одеяниям, которые на них будут надеты.
Создание книги
О серьезных нравственных вопросах написал свою книгу "Белые одежды" Дудинцев. Краткое содержание может передать лишь факты из книги и основную мысль. В процессе подготовки романа писателю пришлось изучить различные области знаний, которые до этого не были ему знакомы. Подготовка к написанию книги заняла немало времени. Знакомство с селекционером Ниной Лебедой оказало большое влияние на автора с фамилией Дудинцев. "Белые одежды", краткое содержание которых было рассмотрено в этой статье, во многом появились благодаря работе писателя с ней. Лебеда помогла литератору освоить азы биологии. Роман был подписан к печати в 1986 году.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru
Государственное образовательное учреждение
Среднего специального образования
Воронежский авиационный техникум имени В. П. Чкалова
По произведению Владимира Дудинцева: «Белые одежды»
Воронеж 2011
1. Биография
Родился 16 (29) июля 1918 в городе Купянске Харьковской области. Отец Дудинцева Семен Николаевич Байков, штабс-капитан царской армии, погиб во время Гражданской войны (расстрелян в Харькове красными), и Владимира воспитывал отчим, Дмитрий Иванович Дудинцев, по профессии землемер. Мать Клавдия Владимировна Жихарева была артисткой оперетты.
В 1940 году Владимир закончил Московский юридический институт и был призван в армию. Был участником Великой Отечественной войны, сначала офицером-артиллеристом, а потом командиром пехотной роты. Получил 4 ранения в боях под Ленинградом, последнее -- тяжёлое, в новогоднюю ночь 31 декабря 1941 года. После госпиталя служил в военной прокуратуре в Сибири до демобилизации в 1945 году. После окончания войны вернулся в Москву и работал корреспондентом в газете «Комсомольская правда» (1946--1951).
В 1952 издал сборник рассказов «У семи богатырей», в 1953 - повесть «На своем месте». Потрясающий успех имел опубликованный в 1956 в журнале «Новый мир» роман Дудинцева «Не хлебом единым», рассказывающий о тщетных попытках провинциального инженера Лопаткина, честного и мужественного человека, пробить со своим изобретением, ускоряющим и удешевляющим жилищное строительство в послевоенной разрушенной стране, стену безразличия чиновников, из корыстных и карьерных побуждений поддерживающих альтернативный, заведомо негодный проект столичного профессора.
Дудинцев был узнаваемый по точно выписанным деталям. По психологическим характеристикам сюжет прочитывался как правдивое и яркое обращение, в лучших традициях русской реалистической прозы, к наболевшим проблемам современности. Его обвинили в «клевете». А после журнального издания философско-аллегорической «Новогодней сказки» (1960) о невозвратной ценности каждого мгновения, так часто растрачиваемого впустую или убиваемого мелочами и стремлением к ложным целям, и выхода в свет сборников «Повести и рассказы» (1959) и «Рассказы» (1963), в связи с завершением т. н. «хрущёвской оттепели» на публикации произведений Дудинцева был наложен фактический запрет.
Только в 1987, с началом «перестройки», появился в печати и сразу стал вехой в истории современной русской литературы второй многолетний труд Дудинцева - роман Белые одежды. Роман был удостоен Государственной премии СССР (1988).
Звучащий мотив страдания как важного и даже необходимого условия самопознания и самосовершенствования личности, отчетливый в творчестве Дудинцева, сам писатель объясняет так: «Я убежден, что только в по-настоящему суровых условиях проявляются наши лучшие и худшие стороны. Мне кажется, что в обществе, где „не доносятся жизни проклятья в этот сад за высокой стеной", я и писателем не стал бы». С другой стороны, именно в ученых - изобретателях, «поисковиках», экспериментаторах, пролагателях новых путей, страстных и увлеченных людях, Дудинцев видел хранителей животворящего творческого начала.
дудинцев литература творчество
2. История создания произведения
К началу войны стать писателем Владимир Дмитриевич не успел, а лишь закончил юридический институт. Как он рассказывает, к правовым наукам повлекли его "жажда справедливости и желание накопить побольше "человеческого материала ", который юристу более доступен."
Не имея возможности говорить правду, писатель не говорил и лжи, в его рассказах присутствует несомненная точность детали, верные и любопытные наблюдения, строгость и известное благородство письма, однако этого мало для прозы, нужны еще характеры, а их невозможно изобразить вне схватки, конфликта.
Особое внимание автора привлекли биологи. Попав на совещание генетиков, писатель выслушал доклад Н.А.Лебедевой о развитии новых сортов картофеля. Это послужило отправной точкой для создания нового романа Дудинцев внимательно изучил драматическую ситуацию, которая сложилась в биологии. Он посещал занятия семинара Т. Д. Лысенко в институте генетики. Узнав о цели посещений, академик распорядился Дудинцева на занятия не пускать.Так в 1987 вышел роман «Белые одежды», написанный за 20 лет до этого и посвящённый периоду борьбы с лысенковщиной в биологии и вокруг неё.
3. Тема, идея, проблематика
Роман Дудинцева «Белые одежды» обращается к трагическому эпизоду в истории нашего общества. Речь идет о кровавой эпохе сталинизма, одной из жертв которой стала генетика и люди, служившие ей верой и правдой. Они и являются главными героями книги. Сам автор идею своей книги выразил так: «Ведь невозможно спокойно видеть тех, кто умеет совлечь с одержимого большим делом человека его сияющие одежды, кто залезает в них сам и щеголяет, обманывая других своей заимствованной привлекательностью и громкими словами. Здесь целый мир сложностей. В романе «Белые одежды» я хочу сорвать маски, под которыми прячется зло. Поразить его в самое чувствительное место. Мне хотелось бы вооружить хорошего человека безошибочными критериями для распознавания добра и зла. Или, как сказал один мой читатель, создать инструментарий добра».
Роман «Белые одежды» -- это мужественный шаг писателя на пути восстановления исторической правды. Суровая оценка сталинского террора, данная писателем, позволяет нам, читателям, ощутить масштабы не только научных, хозяйственных, но и человеческих потерь. Пристальный взгляд Дудинцева на наше прошлое заставляет серьезно задуматься и о настоящем. «Счастье искать нельзя. Обреченное дело! Кто ищет, тот, естественно, старается для себя. А это усилия второго сорта. Счастье таких усилий не любит, обходит.
…Мир нам дан такой, какой он есть. Ни прибавить, ни убавить. А счастья в нем нет. Не заблуждайся и не колеси зря в поисках. И не думай, и не мысли. Счастье в тебе. Когда положишь свою плоть, чтоб напитать ближних… Прольешь кровь, переплывешь моря страданий… Вылезешь на берег еле живой… Тут счастье само тебя найдет, не помышлявшего о нем. Будет стелиться перед тобой. И никогда не надоест… Счастье еще свободно выбирает достойного ». Эти слова принадлежат одному из героев романа Василию Степановичу Цвяху. В них заключена ориентация на бескомпромиссный нравственный выбор -- необходимость бороться со злом во имя добра. Писатель верит в торжество высокой правды и истинного счастья, выстраданного дорогой ценой.
Добро и Зло -- вот вечные противоборствующие силы жизни. Стригалев считает показателем высокой нравственности человека его способность к самоанализу, к раздумьям о том, что такое добро и зло. Федор Иванович Дежкин с волнением говорит полковнику Свешникову: «Смотрите! Это же чудеса! Открытие! Добро хочет ближнему приятных переживаний, а зло, наоборот, хочет ему страдания. Чувствуете? Добро хочет уберечь кого-то от страдания, а зло хочет оградить от удовольствия. Добро радуется чужому счастью, а зло -- чужому страданию. Добро страдает от чужого страдания, а зло страдает от чужого счастья. Добро стесняется своих побуждений, а зло своих. Поэтому добро маскирует себя под небольшое зло, а зло себя -- под величайшее добро…». Федор Иванович считает, что право свободного нравственного выбора должно оставаться за человеком. Но человеческое «я» не должно деформироваться под давлением внешних обстоятельств, иначе в процессе деформации человек предает свои высокие нравственные идеалы, и зло восторжествует над добром.
Силы зла в романе Дудинцева представляют герои, которые борются за то, чтобы владеть благами жизни единолично. Их немало. Фигура «народного академика» Рядно воплощает в себе особенно разнузданное невежество и притязание на абсолютную власть. Живущий по законам подлости, он страшен тем, что его жестокость и невежество неуязвимы. Автор исследует причины этой неуязвимости: «Касьяна вашего к нам заслал не царь, -- говорит полковник Свешников Дежкину,-- не Америка. Сам прилетел. Сначала все озирался, мечтал, завидовал. Искал ходы. Потом тронулся в путь -- изу чать, о чем все кричат. Так что прилетел он из собственной бесконечности…».
Живучесть подлости, зла, невежества автор объясняет «народной непосредственностью», которая была в то время «удобной ширмой для карьеры» и произвола. Ею прикрывается не только Рядно. Не зря полковник Свешников ставит в один ряд с Рядно генерала Ассикритова: «И Касьян, и Коля мой прилетели к нам из своего собственного пространства, переполненного завистью. Завистью и мечтой о власти… Должность, авторитет, пост… капитанская рубка, командирский мостик… Эти люди всегда правы». Сатирическими красками нарисована фигура ближайшего помощника Рядно Саула Брузжака. Хищник по натуре, он надевает на себя маску наивности.
Доносчик Краснов, как и Саул, маскирует свое зло благими намерениями. «И этот злой умысел так и переходит без изменений из столетия в столетие, из закона в закон. Вот это и есть факт, доказывающий историческую неизменяемость зла. Безвариантность». Писатель не может спокойно жить, видя, как люди, подобные его героям: Рядно, Брузжаку, Ассикрипову, Краснову -- «щеголяют, обманывая других, своей заимствованной привлекательностью и громкими словами». Дудинцев срывает с них маски, и тем самым учит читателя распознавать зло, бороться с ним. Лысенковщина нанесла удар не только земледелию, животноводству, экономике страны. Она внесла свой вклад в разрушение духовности. Отсутствие динамизма в экономике, насаждение жестокости, страха привели наше общество к моральной деградации.
Хозяевами жизни стали люди, которые сеяли вокруг себя семена лжи, невежества, потребительства, корысти. Те же, кто жил истинным делом, были или уничтожены, или изгнаны. В. Дудинцев, обращаясь к критическим моментам нашей истории, заставляет читателя извлечь нравственные уроки, способствующие пробуждению гражданского достоинства каждого человека. Для любимых героев Дудинцева характерно умение сохранить в себе высокую духовность независимо от ударов, которые наносит им судьба. Для Стригалева и Дежкина, для Цвяха и Лены Блажко жизнь складывается так, что страдания становятся для них необходимым условием существования добра. Они выстрадали научное открытие нового морозоустойчивого сорта картофеля, оставаясь верными своим нравственным принципам. Они утверждают добро дорогой ценой -- ценой страдания: «Картошка! Гибрид! Пища! Это же не минута простого насыщения. Концентрат пережитого. Вкус мечты». Зло еще является самостоятельной субстанцией, и потому страдание, пока существует зло, будет всегда атрибутом добра. В философских обобщениях о добре и зле проступает подлинная человечность автора «Белых одежд».
Дудинцев -- мастер притч-метафор. В них находят выражение его философские обобщения. Метафоры «спящая почка», «честный пионер», «парашютист», «песочные часы» помогают распознать добро и зло. В «песочных часах» воплощается идея романа, «это графическое изображение нашего сознания -- как оно относится к окружающему миру. Верхний конус, который уходит в бесконечность, все время расширяется, это вселенная, мир, вмещающий все… а нижний конус, который тоже уходит в бесконечность, у которого нет дна, это я…
Пока не научились записывать наши мысли и чувства,.. до тех пор может жить и действовать неизвестный добрый человек, скрывающийся в тени, готовый биться против ухищрений зла… Самонаблюдение злого человека не интересует. Его жизнь во внешнем конусе, среди вещей. За ними он охотится. Ему нужно все время быть во внешнем пространстве, хватать у людей из-под носа блага и показывать всем, что он добряк, благородный жертвователь. И вся эта маскировка может быть хорошо видна добру, которое научилось видеть. Добро, постигшее эту разницу, будет находиться в выгодном положении. Это сверхмогучая сила». Так определяет образ бытия Федор Иванович Дежкин. Он убежден в том, что если человек изменяет своей совести, жизненным принципам под давлением внешних обстоятельств, то он не в силах сохранить нравственную чистоту, и тогда зло в человеке побеждает. Как же сохранить душу? Как оставить незатемненным ее свет, указывающий путь к правде и добру?
Дудинцев доказывает, что возможность сохранить незапятнанной совесть и чистой душу, веру, и добро, и справедливость вопреки трагическим обстоятельствам внешнего мира зависит только от самого человека. Те люди, которые не приспосабливаются к внешним обстоятельствам, всегда живут по законам правды. «Белые одежды» -- это свет их чистых душ. Трусы и приспособленцы в погоне за благами жизни маскируют свое ничтожество «белыми одеждами» с чужого плеча. И поэтому они распознаваемы. Анализ пути героев Дудинцева к правде вооружает нас инструментарием добра. Таким инструментарием могут быть энергия ума, спокойная совесть, неудовлетворенность собой, умение принимать чужую боль и сострадать. Автор убеждает читателей: человек должен знать, что есть добро и зло; учит верить в торжество добра и бороться со злом.
4. Характеристика образов главных героев
Фёдор Иванович Дежкин был на вид лет тридцати, невысокий, узкий в поясе, шел. Широкое, но худощавое лицо его с довольно заметным внимательным носом было подвижно, русая бровь иногда поднималась с изгибом и это говорило о привычке постоянно размышлять, свойственной некоторым ученым. Была в его лице особенность: резко выделенный желобок на верхней губе переходил и на нижнюю и заканчивался глубокой кривой ямкой на подбородке получалось, что нижняя часть лица как бы перечеркнута этой отчетливой вертикалью. Шаги его были неторопливы. Этому человеку требуются доказательства, он не верит на слово. Его научная борьба с оппонентами становится политической борьбой с инакомыслящими, и он, честный, умный, добрый человек, мучается вопросом: что есть истина, если борьба за нее причиняет зло? Он считает, что чтобы сделать правильный выбор, человек должен думать не только о себе, но и о других, считает, что свобода нравственного выбора должна оставаться за человеком. Фёдор Иванович любит общаться с умными людьми, он хорошо ведёт интеллектуальные беседы и умеет отвечать на поставленный ему вопрос. Он очень быстро может входить в доверие, умеет вести двойную игру. Это тот человек, который если берётся за правое дело, то делает его до конца, и ни при каких обстоятельствах он от него не отступает. У него есть редкостный дар сопереживать людям и чувствовать чужую боль. Из-за повышенного внимания к окружающим людям Федор Иванович видит их почти насквозь. У него необычайное чутье на правду и на сущность. Он постоянно ищет истину, делает все, что в его силах для остальных людей пытаясь тем самых искупить прошлые свои грехи. Он принимает эстафету из рук поверженных товарищей и почти чудом доносит её до финиша.
Иван Ильич Стригалев пример высокой нравственности и внутренней чистоты, он мало способен к интригам и лицемерию, являет собой образ человек способного мыслить самостоятельно о том, что хорошо и что плохо. Это настоящий ученый, который одержим своими идеями. Это воплощение, так сказать, чистого духа во всей его необычайной цельности. Иван Ильич мало способен к интригам и притворству, к уловкам и ухищрениям, к замаскированным ходам. Он безоружен перед лицом матерого Рядно, мастера шарлатанства. Цель его жизни - создавать новые сорта, которые так необходимы народу, при этом он не хочет прославить себя, не это для него главное. Стригалев считает, что благополучие народа важнее славы.
Светозар Александрович Посошков изящен и ловок во всем, что говорит и делает. У него за плечами огромная каждодневная работа над собой. Он вооружен всеми богатствами мировой культуры. Его губит не житейская неприспособленность, а трагическая ошибка. Оставаясь в душе "правоверным вейсманистом-морганистом", он тем не менее демонстративно отрекается от своих взглядов, унижаясь даже до публичного покаяния. Человек, когда-то бывший "лишним" ребенком, а потом приютским, Посошков пытается таким образом защитить хрупкий уют Дома, обретенного фактически лишь в старости. Но происходит трагический парадокс. Попытка сохранить семейный очаг путем измены оборачивается разрушением очага. После этого герой очень удачно сравнил себя с Гамлетом, раненным отравленной шпагой. Никакие теперь житейские блага и условности над ним не властны. Сделав предварительно все возможное во искупление своего греха, академик Посошков добровольно расстаётся с жизнью.
Свешников, полковник госбезопасности, давно раскусивший секрет власти, слегка циник, в душе восхищающийся честным ученым Иваном Ильичом. Он так же, как и Фёдор Иванович пытается помочь Стригалеву, но из-за того, что Фёдор и Свешников поздно увидели в друг друге союзников они губят Стригалева. А за тем делает всё, что в его силах для спасения «наследства».
Не зря Краснова в романе прозвали альпинистом. Альпинист - это тот человек, который поднимается вверх, пытаясь достичь вершины. Так и Краснов - он очень хочет подняться к академику Рядно, максимально приблизиться к нему, стать его «рукой».
5. Место произведения в русской литературе второй половины 20 века
После появился романа в печати в 1987 году, он сразу стал вехой в истории современной русской литературы. Роман «белые одежды» был удостоен Государственной премии СССР в 1988 году.
Мне доставило удовольствие чтение этого романа. Автор точно и детально описывает судьбу людей, для раскрытия идейного замысла использует замысловатые сравнения, которые помогают глубже проникнуть в роман. Он отчётливо передаёт атмосферу того времени. Автор этого романа даёт на обозрение читателю очень познавательные и цепляющие за себя мысли, как например про «песочные часы», «железную трубу» или о бедах произошедшие от необоснованной уверенности в стопроцентной правоте. Эта книга заставляет задуматься о смысле жизни. После знакомства с этой книгой можно изменить свой взгляд на мир, она может помочь выбрать нравственные ориентиры в сложных решениях. Дудинцеву удалось доказать, что возможно сохранить незапятнанной совесть и чистой душу, веру в добро и справедливость вопреки трагическим обстоятельствам внешнего мира и всё это зависит только от самого человека. Такая книга после прочтения оставляет о себе впечатление на всю жизнь.
Библиография
1. http://ru.wikipedia.org/wiki/Дудинцев,_Владимир_Дмитриевич
2. http://ru.wikipedia.org/wiki/%C1%E5%EB%FB%E5_%EE%E4%E5%E6%E4%FB_%28%F0%EE%EC%E0%ED%29
3. http://www.aphorisme.ru/about-authors/dudincev/?q=4812
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Герои Добра и герои Зла в романе В.Д. Дудинцева "Белые одежды". Конфликт между "народным академиком" Т.Д. Лысенко и преданными истине учеными-генетиками как основа сюжета. Сочетание высокого стиля и библейского пафоса с изображением послевоенного быта.
статья , добавлен 17.05.2009
Характеристика сущности нигилизма, как социокультурного явления в России второй половины XIX века. Исследование особенностей комплексного портрета Базарова, как первого нигилиста в русской литературе. Рассмотрение нигилиста глазами Достоевского.
дипломная работа , добавлен 17.07.2017
История и этапы создания самой известной поэмы Некрасова, ее основное содержание и образы. Определение жанра и композиции данного произведения, описание его главных героев, тематика. Оценка места и значения поэмы в российской и мировой литературе.
презентация , добавлен 10.03.2014
История создания пьесы А.П. Чехова "Вишневый сад", главные особенности произведения. Идейные, жанровые и композиционные особенности пьесы "Вишневый сад". Общая характеристика образов главных героев произведения: Лопахина, Раневской, Гаева и Ани.
реферат , добавлен 09.04.2015
Анализ мотивов и образов цветов в русской литературе и живописи XIX-ХХ вв. Роль цветов в древних культах и религиозных обрядах. Фольклорные и библейские традиции как источник мотивов и образов цветов в литературе. Цветы в судьбе и творчестве людей России.
курсовая работа , добавлен 27.07.2010
Историософский текст в русской литературе XIX столетия. Владимир Соловьёв в контексте эстетических, религиозных и философских исканий второй половины XIX века. История создания "Краткой повести об Антихристе", эволюция авторского замысла, символизм.
дипломная работа , добавлен 23.07.2017
История создания и сюжет драмы А.Н. Островского "Гроза". Подробное изучение характеров главных героев пьесы. Рассмотрение образов хозяев жизни, смирившиеся под властью самодуров, героев, выражающих протест против темного царства, Катерины, грозы.
реферат , добавлен 26.06.2015
Сатирические произведения Алексея Толстого. Особенности думающего и сострадающего юмора Надежды Тэффи. Рассказы Аркадия Аверченко. Юмористическая поэзия Владимира Соловьева. Особенности создания Аркадием Аверченко сатирического журнала "Сатирикон".
реферат , добавлен 13.09.2009
Поэма "Медный всадник" - грандиозное философское раздумье Александра Сергеевича Пушкина о поступательном ходе русской истории. История создания произведения, анализ его композиции и особенностей литературного стиля. Исследование системы образов в поэме.
реферат , добавлен 06.11.2015
История создания и основное содержание сказки Г.Х. Андерсена "Снежная королева", описание ее главных героев. Воплощение образа Снежной королевы в русской детской литературе ХХ века, его особенности в сказках Е.Л. Шварца, З.А. Миркиной и В.Н. Коростелева.
Е. Старикова
Трудно в наши дни писать для толстых журналов. Пишешь, и все вроде бы соответствует и твоему собственному отношению к текущему моменту и отношению к нему же редактора. Но проходит месяц-другой (а они и в условиях ускорения непременно проходят еще до сдачи номера в набор), проходят эти месяцы, и ты сама обнаруживаешь, что статья твоя на глазах стареет. То оказывается, что ломишься в открытую дверь со своими эмоциями. То, напротив, новые факты общественной жизни предлагают тебе ломать твой уже сложившийся сюжет. Нет, сейчас хорошо писать или для газеты, или для вечности. В первом случае - быть непосредственным участником уникального текущего момента, во втором - его удивленным летописцем. А еще лучше быть просто читателем газет, в которых самое интересное - читательские письма. Какие разнообразные, волнующие, страстные письма попадаются сейчас иной раз в газетах! Наши читатели, как выяснилось, умеют очень смело и искренне выражать свое мнение по всем вопросам далекого и недалекого прошлого. Наконец-то начинаешь ощущать, для кого ты пишешь, для кого хочешь, а для кого не хочешь писать.
Но как все-таки быть со статьей в толстом журнале, если автор ее непременно отстает от событий минимум на два-три месяца? Казалось бы, ответ прост: пиши как можно объективнее и спокойнее, чтобы и к моменту выхода в свет журнала твое слово не расходилось хотя бы с твоим собственным мнением. Вот так я и старалась написать о романе В. Дудинцева «Белые одежды», публиковавшемся в начале истекающего года в журнале «Нева». Роман этот, на мой взгляд, - из значительнейших явлений современной литературы, сразу же по выходе в свет он был отмечен вниманием и литературной общественности и широкой публики. Роман вызвал поток сочувственных писем читателей, а критикой был поставлен в соответствующие ряды типологически общих явлений текущей литературы.
Так, еще в июне Ю. Андреев в статье «Противостояние» («Правда» от 14 июня 1987 года) объединил роман В. Дудинцева с романом Д. Гранина «Зубр» и повестью В. Амлинского «Оправдан будет каждый час...». Драматические судьбы советских генетиков в период расцвета лысенковщины, реконструированные и возвращенные к жизни писательским словом, действительно позволяют поставить эти произведения рядом. Они - свидетельство еще одного шага на пути восстановления правды об истории нашего общества. Хотя в других отношениях их скорее можно рассматривать по контрасту: документально-лирические свидетельства Д. Гранина и В. Амлинского и построенный тоже на исторических фактах, но обогащенный воображением, смелой фантазией, откровенным сарказмом роман В. Дудинцева.
В иной сравнительный ряд поместил роман В. Дудинцева Дмитрий Иванов в статье «Что позади?». Автор «Огонька» (1987, № 32) выстроил произведения и текущей и прошлой литературы в качестве единого правдивого свидетельства некоторых переломных моментов истории нашего общества с начала 30-х и до конца 40-х годов: «Поднятая целина» М. Шолохова, «На Иртыше» С. Залыгина, «Мужики и бабы» Б. Можаева, «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Васька» С. Антонова, «Белые одежды» В. Дудинцева. Представительный ряд! Но не спросят ли автора статьи: а как же можно из этого исторического ряда исключить войну? Самый обычный аргумент защитников сталинской политики 30-х годов: без него мы бы не выиграли войну! Где уж нам что-нибудь совершить самостоятельно. И в победах и в поражениях привыкли искать причину на стороне. А не пора ли поставить вопрос иначе: а может быть, без него, без его методов коллективизации и индустриализации и наши потери в войне были бы меньше? Во всяком случае на такие размышления наводит статья Дмитрия Иванова «Что позади?»
Недвусмысленно страстная оценка роли сталинского террора в нашей жизни действительно объединяет роман «Белые одежды» прежде всего с романом А. Рыбакова «Дети Арбата», публиковавшимся в «Дружбе народов» почти одновременно с дудинцевским. И политический критерий сближений и разъединений, конечно, особенно существен.
Ни для кого не секрет, что сегодня наше общество при всех бесчисленных оттенках его настроений и устремлений очень четко разделилось именно по этому морально-политическому признаку: отношение к тайным, ибо о них десятилетиями не принято было говорить вслух, событиям 30-40-х годов определяет представление каждого из нас о желаемом будущем - или простое и косное воспроизведение в нем недавнего прошлого, или коренная его перестройка. Нет, никогда не должно повторяться то, что В. Дудинцев в своем романе назвал охотой за «черной собакой» и что более часто в исторической публицистике обозначалось выражением «охота на ведьм», - политические манипуляции настроениями человеческих масс при помощи искусственно созданных жупелов. Мне представляется настолько ясным, на чьей стороне нравственная правда и историческое благоразумие, что и возвращаться к этому вопросу в связи с романом В. Дудинцева я не буду. Для неосведомленных, не успевших прочитать «Белые одежды», скажу, что автор романа, правдиво и страстно изображая эпизод из истории гонений отечественных генетиков карьеристами и невеждами, не скрывает от своих читателей масштаба наших уже послевоенных научных, а потому и хозяйственных, и нравственных, и людских потерь в результате широкой практики подобных охот за очередной изобретенной «черной собакой». Иван Ильич Стригалев, один из героев романа, предупреждает гонщиков на такой охоте: «Природу силой не больно возьмешь... отстанем на полвека. И начнем голодать...» Но полвека - не масштаб для таких «охотников», их масштаб - сиюминутная похвала сегодняшних начальников. При этом, оказывается, и полвека довольно быстро истекает. Роман «Белые одежды» написан на основе изучения реальных фактов сорокалетней давности, многие его герои имеют подлинных прототипов, их драмы - настоящие, а не выдуманные. О том свидетельствуют и документы и живые очевидцы тех событий. И в оценке их общего смысла у В. Дудинцева нет никаких «с одной стороны» и «с другой стороны». Любителям подобной «диалектики» в простых вопросах истории и морали политическая и нравственная определенность романа не может нравиться. Теми, кто отвергает удобную «диалектику», роман не может не быть высоко оценен за его высокий гражданский пафос, за восстановление в нем исторической справедливости, за его нравственную определенность.
Однако при любом отношении к «Белым одеждам» роман остается сложным художественным явлением. И мне до недавнего времени казалось, что почти через год после его выхода в свет полезно после всех непосредственных эмоций спокойно и объективно рассмотреть это густонаселенное, остросюжетное, стилистически многослойное произведение именно со стороны его художественного своеобразия. Надо ли при этом оговаривать, что художественность всегда сплавлена с нравственным смыслом произведения? А еще вернее, она-то и есть наиточнейший ключ к этому смыслу. Потому-то и казалось мне необходимым задержать взгляд читателя на некоторых частностях, в том числе и на неудачах писателя.
Стремление к предельной объективности сопровождало написание данной статьи до тех пор, пока 14 августа 1987 года я не прочитала в «Книжном обозрении» письмо в редакцию Татьяны Ивановой «Мини-„Белые одежды"», где критик с тревогой и гневом рассказала о том, что «Роман-газета» собирается выпустить в 1988 году сокращенный вариант произведения В. Дудинцева. Редактор «Роман-газеты» мотивирует свое намерение обычным для всех трудных случаев аргументом - нехваткой бумаги. Для всего хватает, только для писателя, молчавшего в течение двадцати лет, снова, видите ли, нет этой самой уже не реальной, а сакраментальной бумаги! Татьяна Иванова пишет: «Подвергать замечательный роман вивисекции прямо-таки варварская акция. Товарищ редактор!.. Не задумываясь, ни минуты не колеблясь, я отказалась бы от издания собственной книжки с просьбой передать всю бумагу роману «Белые одежды». Я почти стопроцентно уверена, что авторы книг, перечисленных в списке выходящих в «Роман-газете» в 1988 году, тоже пошли бы на жертвы, чтобы спасти роман «Белые одежды», от себя оторвали бы недостающие Дудинцеву листы... Можно бы, в конце концов, бросить клич по стране: собирайте макулатуру, иначе вам не удастся прочитать роман В. Дудинцева «Белые одежды» в полном объеме. Я уверена, мы собрали бы миллионы тонн».
Прочитав это страстное воззвание, и я пришла в ужас, когда представила себе, что именно и как можно сократить в романе, чтобы «Белые одежды» утратили свою белизну. И тут же судорожно стала вспоминать драматические эпизоды из истории советской издательской практики. История эта в чем-то достойна истории генетики. С драмой изданий советских классиков я столкнулась в конце 50-х годов, когда решено было выпустить вновь сочинения некоторых писателей 20-30-х годов. Существует закон, соблюдающий авторскую волю: после смерти писателя должно воспроизводиться последнее прижизненное его издание. Но вот при переиздании, например, Л. Сейфуллиной оказалось, что эти-то последние издания вовсе и не являются волей автора, а являются скорее свидетельством его безволия, его вынужденного согласия на исправления, которые впоследствии были признаны специалистами порчей текста, искажением его индивидуального и исторического своеобразия. Тексты пришлось восстанавливать по ранним изданиям. Воля автора как закон хороша, когда автору не выламывают рук. Наше общество некогда допускало такую издательскую практику. Сейчас, судя по письму Т. Ивановой, оно активно взбунтовалось против нее. Надо ли говорить, что автор данной статьи потому и рассказывает о ней, что солидарен с теми, кто защищаем действительную волю живого и тем более долго молчавшего автора.
Но как мне быть со своим собственным мнением, если я не считаю, как Татьяна Иванова, что в замечательном романе «Белые одежде» все - совершенство, «нет ни единого напрасного слова»? Напрасного действительно нет, но спорные - есть. И на этот счет читательских мнений тоже достаточно.
После некоторых раздумий я решилась все-таки оставить в статье все свои частные сомнения. Неужели же мне из тактических соображений кривить душой? Куда нас снова заведет такая тактика? Только оговорюсь еще раз и окончательно: критические соображения не имеют ничего общего с издательской практикой, а тем более не распространяются на распределение бумажных фондов. При всей нашей бедности мы все-таки достаточно богаты, чтобы издать В. Дудинцева в том виде, в каком на то его авторская воля.
Итак, должна признаться, что при первом знакомстве с «Белыми одеждами» меня коробили именно некоторые частности. Особенно на самых первых страницах. Действие романа начинается через месяц после печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ 1948 года, когда Лысенко и К°, прикрываясь именем Мичурина, наконец-то подмяли под себя «высший эшелон» отечественной биологии, когда уже отреклись от того, чем занимались всю жизнь и на чем стояли два дня назад, поклялись в верности «народному академику» его вчерашние убежденные противники. «Пусть прошлое, которое разделяло нас с Т.Д. Лысенко... уйдет в забвение», - заклинал с трибуны академик П.М. Жуковский. «И я... категорически заявляю своим товарищам, что впредь буду бороться с теми своими вчерашними единомышленниками, которые этого не поймут и не пойдут за мичуринским направлением», - заявил С.И. Алиханян. Действие романа В. Дудинцева начинается через месяц после этих столичных событий, то есть в сентябре 1948 года, когда пламя инквизиторских костров должно было быть перенесено по воле «народного академика» в провинциальные научные центры. В один из них и приезжает эмиссар академика Рядно тридцатилетний Федор Иванович Дежкин - скромный, преданный, способный и потому уже начинающий сомневаться в абсолютной истинности учения своего покровителя. В институтском парке мимо Федора Ивановича, как на просцениуме, проходят будущие участники драмы. «Проход» реалистически объясняется тем, что ученые имеют обыкновение с утра получать спортивную зарядку: одетые в кеды и тренировочные костюмы, они и мелькают перед тем, кто среди них уже назван заочно Торквемадой, то есть великим инквизитором, посланцем самого папы. И вот эти бытовые подробности: кеды, ковбойки, тренировочные костюмы, бег трусцой, цветные лыжные шапочки, а далее - упоминание овощной базы, куда посылают ученых, курение сигарет (а не папирос, что более соответствовало бы изображаемому времени), популярное в 70-е годы выражение «до лампочки», упоминание как известного образца женских портретов Модильяни, фотографии обнаженных фигур из иностранных журналов (это в 1948 году?!) в комнате поэта Кондакова, цитаты из Библии в устах демократических кандидатов сельскохозяйственных наук - все это реалии из другой, более близкой нам эпохи, из эпохи многолетнего создания романа, но не его действия поначалу такие подробности сбивали, настораживали. Рядом с документальной точностью фактов и дат они выглядели недопустимой небрежностью.
Настораживало и другое: в иные моменты казалась уж слишком нарочито обостренной детективность сюжета. Нет, не там, где в конце романа выбравшие окончательно свой путь его герои спасают от преследователей выведенные генетическим методом сорта картофеля. Там напряжение сюжета соответствует напряженности идейно-политической борьбы. А каких только «детективных» поворотов на самом деле не было в этой борьбе! Но уж очень долго, по-детски настойчиво заставляет автор своего любимого Федора Ивановича мучиться ревностью к таинственно исчезающей возлюбленной, оказавшейся секретарем тайного генетического общества - «кубла», на изящном языке академика Рядно. Ну, а уж цветные скрепки (откуда сие в 1948 году?), рассыпав которые в брачную ночь, Федор Иванович должен был будто бы открыть мнимую неверность своей юной жены? Нет, нет, это уж слишком надуманно, это безвкусно...
Но когда снова задаешь себе вопрос: ну, зачем же Модильяни, о котором у нас в 1948 году мало кто думал, и Овощная база, которая тогда была в стороне от науки, зачем кеды и «до лампочки», - то тут же возникает и контрвопрос: ну, а так ли тебе все это важно? Только ли о далекой исторической драме, о советских генетиках роман Дудинцева? Когда ты вошел в главную струю его сюжетного развития - противостояние убежденных ученых лженауке, когда ты настроился на высокую волну главной этической темы романа - на доказательство «великой самостоятельности нашего сознания», когда ты вошел в особую поэтику романа - одновременно и верную фактам истории и гротескно-причудливую, тогда пришла мысль: а не есть ли «небрежности» во внешних подробностях - знак устремленности автора к некоему сверхобобщению, где само смещение временной перспективы - результат и способ расширения смысла данной истории? Писатель захвачен не только драматическим эпизодом из существования отечественной науки, но и постижением вообще «тайны» поведения «человеческой популяции», говоря на языке биологов, и отдельной личности в экстремальных ситуациях. Истории без героев и без подлецов не бывает, убеждает нас писатель.
И название романа, заимствованное автором из Библии, говорит о такой устремленности писателя от конкретного трагического факта истории к предельному его обобщению. Я позволю себе привести здесь те отрывки из «Откровения» Иоанна Богослова, которые породили название романа В. Дудинцева: «Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв... Впрочем, у тебя... есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих и будут ходить со Мною в белых одеждах, ибо они достойны... Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни... Один из старцев спросил меня: сии облеченные в белые одежды кто и откуда пришли? Я сказал ему: ты знаешь, господин. И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца. За это они пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь».
Любое из этих изречений могло стать эпиграфом к книге В. Дудинцева. Он выбрал лишь опознавательный знак этого места Апокалипсиса - белые одежды.
В одном из своих выступлений 1987 года Ч. Айтматов говорил о новой ступени художественного развития советской прозы, сравнивая ее тенденции с господствовавшим еще недавно в нашей литературе «бытоописующим» романом: «...Искусство может подняться на другой, как мне кажется, более высокий уровень, когда оно приобретает универсальное значение. Это уже новый горизонт, и тогда оно обращается не только к бытовым деталям, не только к тому, что происходит в действительности, но обращается к мифу, легенде, к каким-то крупным философским обобщениям... соотнося изображаемое не только с реалиями в каком-то небольшом регионе и определенной среде, но пытаясь распространить это на всю человеческую сущность. Быть может, наша литература только сейчас делает попытку ступить на эту ступень».
Конечно, советская литература делала такие попытки и раньше, конечно, Ч. Айтматов говорил в первую очередь о своем писательском опыте. Но и то безусловно, что усиление данной тенденции порождено сегодняшней необходимостью глобального масштаба в измерении любого частного явления - в пространстве и во времени. Если мы вынуждены соотносить свое будущее с будущим всего человечества, а, кажется, ни у кого не осталось сомнений в такой необходимости, то и корни современных событий мы ищем в глубинах истории человечества.
У В. Дудинцева нет прямого выхода к мифу, как в «Плахе» Ч. Айтматова или в романе В. Тендрякова «Покушение на миражи». Способы философских обобщений в «Белых одеждах» - умственные разговоры героев, склонных выражать мысли в законченных формулах этического смысла, и сквозные поэтические метафоры. Повторяясь и варьируясь, они обретают символический смысл, обозначают ведущие мотивы и темы. С помощью такой повторяющейся метафоры усиливается смысловая нагрузка и на, казалось бы, самую реальную и будничную подробность. Способы в мировой литературе не новые, но приложенные к новому содержанию, они, как показал роман В. Дудинцева, сохраняют жизнеспособность, хотя и таят в себе опасность отвлеченности.
Поняв сверхзадачу писателя, ради правды и прямоты ее выражения ты отметаешь коробящие частности, небрежные подробности, искусственность в построении иных психологических этюдов, нагнетание сюжетной занимательности.
Ведь мы сами были пусть и пассивными, но участниками такого рода трагических шоу, которые в полном соответствии с истиной изобразил автор «Белых одежд», передавая, например, атмосферу общих собраний во времена, когда «многоголовое безумие вот уже несколько лет все сильнее давало о себе знать» и «огромная страна содрогалась от этой дури». Или только генетики подвергались подобного рода травле? Или не слышали мы таких же зловещих обвинений в театре, литературе, музыке? Вот и В. Амлинский в своей лирической повести сегодня подтверждает: «Лысенки от культуры оценивали оперу Шостаковича как сумбур вместо музыки, громили Ахматову, Платонова, отторгали от отечественной словесности Достоевского, Цветаеву, Зощенко, Бунина... Многие вариации Лысенко задавали тон, диктовали, говорили от имени народа. Им противостояла руганая, оболганная, отбивавшаяся от их нападок, клеветы, давления, ярлыков несломленная отечественная интеллигенция». Хотя и не совсем понятно, почему в этом перечне разделены Ахматова и Зощенко, но спасибо за слово защиты оболганной не единожды интеллигенции. Хотя Дудинцев здесь точнее Амлинского: была и несломленная, была и погубленная, но была и сломленная. Комические супруги Вонлярлярские в «Белых одеждах» - пример таких сломленных. Не самый гадкий пример, но пример, достойный той карикатуры, которую нарисовал В. Дудинцев. Видели мы и таких, но чаще было не до смеха. Смех приходит позднее.
Сцены общих собраний биологов в «Белых одеждах», в которых изображено, как прорабатывают генетиков, я не могла читать и не могу перечитывать без нервной дрожи. Это даже не эстетическое воздействие, это прямое воздействие разбуженной исторической памяти. Ты вновь вживе ощущаешь молодое свое недоумение перед беспардонной наглостью хищного гона намеченной заранее жертвы. И больше, чем покаяния не виновных, но обвиняемых, потрясало, когда твой ровесник, вчерашний твой товарищ, такой же студент или аспирант, вдруг публично обрушивал на седую (или молодую) голову учителя нелепейшие, дикие, невежественные домыслы и оскорбления. В науке можно пытаться что-то доказать - но что можно доказать в литературе, в музыке? Пытались, доказывали. Это страшное и жалкое зрелище осталось навсегда перед глазами. Но кто, как и когда сумел выбрать твоего ровесника и тайно подготовить его к роли молодой резвой гончей? Как именно это делалось? За одно то, что В. Дудинцев рассказал об этих «тайнах», великая ему благодарность. Эти «тайны» так нехитры, грубы и кровавы: «Массовые психозы хорошо удаются, когда они кому-нибудь выгодны». Как в любом преступлении: ищи, кому оно может быть выгодно.
Знали или не знали - вот постоянная до сих пор тема упоров свидетелей тех старых и страшных событий. Я не верю в невинное незнание смысла происходящего теми, у кого гоны проходили на глазах, то есть нынешним старшим поколением начиная примерно с моего собственного, того, которое старшеклассниками встретило войну. Знали. Но одни хотели знать и знали, а другие не хотели знать и делали вид, что не знают. Но, может быть, знали без подробностей, в общих чертах? Нет, скорее именно случайные подробности тщательно скрываемых тайн с неопровержимой доказательностью свидетельствовали о преступлении. Газетные обличения мы могли иной раз и пропустить: наши молодые глаза к ним с детства привыкли. Но как могло удасться тем, кто не знал, уйти, спрятаться от мелких, лезущих в глаза подробностей? Все от всех не спрячешь.
Помню зловеще-веселую вечеринку начала 1953 года в тесной комнатке одного из арбатских переулков. У многих из присутствующих молодых людей были основания пребывать в приподнято-настороженном настроении: в воздухе угарно пахло дымом инквизиторских костров. Я в доме этом была впервые, и мне бросился в глаза стоящий на краю старого буфета мужской фотографический портрет в рамке. Я спросила у молодой хозяйки дома, кто это. «Сабинин. Мой учитель». И чувствую, что больше спрашивать не надо. Мы тогда хорошо чувствовали, когда надо остановиться в расспросах. Но тут же сквозь звон разнокалиберных стаканов чей-то разъясняющий шепот: «Биолог. ВАСХНИЛ. Самоубийство. Лысенко». Имевший уши слышал, имевший глаза видел. Ветер истории проносится слишком низко над нашими головами, чтобы не видеть и не слышать.
Я не знаю, может быть, это только на нас, кто был свидетелем излюбленных спектаклей великой, но, к счастью для оставшихся в живых, истекающей эпохи, так безотказно и сильно действуют историческое знание, историческая правда, которые несет в себе роман В. Дудинцева? При всей авантюрной увлекательности его сюжета он нелегок для понимания и, вероятно, спорен в отдельных отвлеченных суждениях автора и героев, а роман до предела насыщен их мыслями и разговорами.
Но вот педагог В. Свирский из Риги пишет в «Известиях» статью «История умалчивает» о недостатках школьных учебников по истории: «Посмотрите, как в 10-м классе трактуется печально знаменитая сессия ВАСХНИЛ: «В области биологии у советских ученых тоже имелись определенные достижения. Но после состоявшейся в 1948 году сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, президентом которой в то время был Т.Д. Лысенко, здесь воспреобладало направление, теоретические положения которого в дальнейшем не получили экспериментального подтверждения и не нашли производственного применения». Это, безусловно, шедевр! - восклицает автор статьи в «Известиях» (а мы можем добавить, что примерно то же написано о Лысенко в БСЭ) и продолжает:- От ученика исхитрились скрыть главное: почему «воспреобладало» и к каким тяжелейшим последствиям это привело... По форме вроде бы не такой уж и грех против правды, а по сути - кощунство! Издевательство над здравым смыслом, наукой (и биологической и исторической), памятью. А ведь какая возможность открывается тут перед авторами учебников! Побеседовать с юным читателем об истинном служении науке, о ее героях. Рассказать о тех, кто не отрекся от идеи, не прислуживал конъюнктурщикам. Показать, что подвиг Н.И. Вавилова и других ученых сродни подвигу Дж. Бруно».
Но пока таких учебников нет. Они не написаны. Пока их пишут, пусть молодые люди, читая нынешние журналы и книги, думают. Книги о противостоянии отечественных генетиков очень разные, но в каждой из них есть доля исторической истины.
Имя биолога Сабинина входит в траурный список жертв Лысенковского террора, приведенный в тексте романа «Белые одежды». Роман своеобразно построен в смысле смелого соединения документальных фактов, подлинных имен и свободного художественного вымысла. Главные действующие лица в «Белых одеждах» - то, что называется «типические художественные образы», и часть из них - образы ярко гротескные. А рядом как достоверный фон присутствуют и упоминаются лица исторически подлинные: Сталин, Лысенко, тогдашний министр Кафтанов. И мемориальный перечень подлинных имен ученых-биологов, противостоявших научному шантажу и блефу, замыкает имя вымышленного подвижника и мученика. Вот этот список, его не грех повторить: Н.И. Вавилов, Г.Д. Карпеченко, Д.А. Сабинин, Г.А. Левитский, Н.М. Тулайков и... герой «Белых одежд», создатель нового морозоустойчивого сорта картофеля Иван Ильич Стригалев. Его гибель входит в авторский нравственный итог истории, лежащей в сюжетной основе романа, отразившего главный смысл событий конца 40-х годов в отечественной биологии.
Имени Стригалева, естественно, нет в стенографическом отчете сессии ВАСХНИЛ 1948 года «О положении в биологической науке». В. Амлинский в своей повести об отце процитировал целые страницы из этой увлекательной книги, и они читаются здесь как законченная драма. Но вот она и сама передо мной - эта книга, библиографическая редкость, изданная в 1948 году двухсоттысячным тиражом и, кажется, не сжигавшаяся на задних дворах институтов и библиотек в отличие от книг генетиков. А какой памятник инквизиторских обвинений, пристрастных публичных допросов, прямого переведения научных вопросов и человеческих судеб «в идеологическую плоскость», а также попыток мужественного противостояния и, увы, униженных покаяний даже и замечательных людей!
Который раз при обращении к нашей истории задаешь себе вопрос: что двигало кающимися перед очевидной для них ложью? А что двигало Галилеем?
Роман «Белые одежды» с психологической точностью и пластической убедительностью отвечает на этот вопрос образом и судьбой академика Посошкова: история приспособления, расчетливого отступничества, мужественного покаяния и, наконец, самоубийства.
Образ пропасти и провала, сопутствующий с самого начала появлению Посошкова в романе как увертюра к теме, символизирует гибельность такого пути. Гибель могла быть рамой, могла растянуться на годы. Эпикуреец, он выбрал судьбу Петрония. Страх утонченных чувств перед изощренно грубым унижением, страх избалованного эстета перед силой, страх просвещенного ума перед тупым торжеством невежества - все эти виды страха иногда оказываются сильнее страха самой смерти, освобождающей смерти. В ярком белом свете драгоценной лампы, в отблесках не менее драгоценной картины известного художника, под звуки возвышающей душу музыки уходит из жизни академик Посошков, и гибель его остается в памяти читателя как законченное и ясное живописное полотно: красота не совместима с подлостью.
А вот поведение центрального действующего лица в романе «Белые одежды» - Федора Ивановича Дежкина - не так ясно, как его учителя академика Посошкова. Но прежде чем попытаться в нем разобраться, обратим внимание на некоторые «частности» романа В. Дудинцева - они того заслуживают. Несмотря на отмеченные нами «небрежности», роман написан очень изощренно.
Случайны, например, или не случайны имена главных его действующих лиц: Федор Иванович Дежкин и Иван Ильич Стригалев? Иван да Федор - и внимания сначала не обратишь на эти наипростейшие имена. Тем более что в обширном, густонаселенном романе В. Дудинцева есть и Михаил, и Василий, и Алексей, и Александр. Любое из этих имен кажется легко заменяемым. Но читатель романа довольно скоро начинает замечать некую особую, усиленную, смысловую нагрузку на выбор автором некоторых имен. «Был Бревешков, а стал Красновым, был Прохором, теперь ты - Ким», - сочиняет поэт Иннокентий Кондаков, колоритнейший персонаж романа, чьи стихи то и дело по разным поводам врываются в прозу и играют свою сюжетную роль. Эти же комические строчки о Киме Краснове, некогда носившем имя Прохора Бревешкова, особенно запоминаются. Обыгранная поэтом замена имени - знак маски, личины опричника. Сегодня скорее можно было бы встретить обратную замену - в сторону, так сказать, народных начал, сегодня Прохор был бы для подобного деятеля подарком судьбы. Но ведь роман все-таки, даже при смещенности некоторых внешних реалий, относится к событиям почти сорокалетней давности. Иные времена, иные вкусы.
Например, Спартак Степанович - еще один персонаж «Белых одежд». Здесь несколько комическое сочетание античного героического имени с прозаически-домашним отчеством - простой знак невежественности сытого бюрократа, знак мнимой величины.
Ну а сколько оттенков в сложной шре разных звучаний имени самого Рогатого - «народного академика» Рядно, одного из запевал «лысенковско-мичуринской науки», обер-егеря в данной охоте, по слухам, распивающего чаи с самим Сталиным и одним этим предполагаемым фактом защищающего свои идеи от проверки? Можно о таком явлении написать так, как написал В. Амлинский: «Многие творили легенду о «народном академике», сознательно и бессознательно лгали, а некоторые и верили по невежеству. Писатели и кинематографисты, ничего не понимавшие в науке, даже воспевали его, получая за это почетные звания и премии. Но что с них спросить - приспосабливались ко времени, не ведая да и не желая понять истину, бойкие пропагандисты передовых идей». Странная, конечно, для писателя снисходительность к коллегам по перу, но, вероятно, это лишь небрежность чисто публицистического слова. У В. Дудинцева же «народный академик» воссоздан в пластический образ, где каждая подробность внешности, жеста, а особенно речи раскрывает общий смысл явления. Фигура Рядно - самая замечательная художественная удача романиста. И тем более интересна авторская игра вокруг его особенного и тоже имеющего «двойнические» свойства имени: деревенское - Касьян Демьянович настойчиво возводится академиком в византийское - Кассиан Дамианович, указывая на ампирные вкусы героя эпохи и на не менее ампирные его притязания на единодержавную власть в данной области - в биологии, в этой тихой науке, ставшей вдруг на несколько лет одной из центральных гладиаторских арен империи. Но только ли такой смысл в имени Рядно? «Не переиначивай батькины мысли!» - отечески осаживает академик «своего Федьку», поучая сынка, что «карьеризм... свойство всей мыслящей материи». «Батько Рядно» - не слышится ли вам за этим новым, но словно бы и знакомым звукосочетанием ночной топот лихих коней, шелест черного пиратского знамени, разбойничий посвист нагайки в степных просторах - страшный известный аккомпанемент революции? Батько Рядно - батько Махно... Да неужели случайны у художника такие звуковые ассоциации? Могло бы ведь быть и трехсложным это зловещее обозначение Рогатого, ан нет, хватит и двух слогов, они-то многое и подскажут: хоть и в академических рамках дискуссий и экспериментов, а все то же - грабеж, наглый обман, анархия невежества, завораживающая обаянием народной стихии и почвы, и в перспективе - черное клеймо истории на века.
И чем внимательнее вглядываешься в многослойный роман В. Дудинцева, тем настойчивее возникают постоянные ассоциации и вокруг этих имен: Иван Ильич и Федор... нет, все-таки только Иванович, а не Михайлович. Последнее было бы уж слишком прямо и назойливо в романе, где имя Достоевского упоминается не раз. Оно здесь явный опознавательный знак литературной традиции, романной школы, философской преемственности, этического ориентира. Упоминается «Преступление и наказание», упоминается «Идиот». Мало того, духовное «братание», «двойничество» соперников в любви - прямая сюжетная цитата из «Идиота». А вот «Бесы» не упоминаются. А могли бы. Очень даже могли бы.
В некий провинциальный город съезжаются вдруг тайные и явные эмиссары из центра, друзья-враги... Если бы здесь еще упоминались и «Бесы», это было бы уж слишком прямо. Эстетика тоже предпочитает намек и иносказание, как выражается В. Дудинцев по поводу иной области человеческого бытия.
Имени Толстого в романе нет. Толстого нет, а смерть Ивана Ильича есть. И молчаливая гибель того, кто носит такое неприметное и знакомое имя - Иван Ильич, - представляется также знаком и скрытой ассоциации и скрытой полемики.
Мне могут сказать: что за натяжка по столь внешнему поводу? У Толстого речь идет о благополучном чиновнике, только перед смертью задумавшемся о смысле жизни и прозревшем, что он жил не так, как надо. Здесь же, в «Белых одеждах», имя Ивана Ильича носит бывший лейтенант Отечественной войны, освобождавший узников фашизма, стойкий солдат отечественной науки, уже однажды отсидевший лагерный срок за свою стойкость, русский интеллигент в самом благородном смысле этого слова, человек, не очень-то заботящийся о своих удобствах и пренебрегающий своими страданиями. Ложка каши и глоток сливок из специальной бутылочки, носимые больным в кармане, - вот и все внимание к своему страдающему телу, в то время как героя Толстого телесные муки поглощают целиком. Что же общего, кроме имени?
«Прошедшая история жизни Ивана Ильича была самая простая и обыкновенная и самая ужасная», - пишет Толстой. Ужас обыкновенного и невыносимость того, что сам ужас становится обыкновенным. Конкретное наполнение этой формулы в XIX и в XX веках (ровно сто лет разделяют двух Иванов Ильичей) совершенно различно. Нравственный итог XIX века, выраженный Толстым, заключался в недопустимости для человека бессмысленной жизни, вне служения другим людям. Нравственный итог XX века заключается в призыве к ответственности тех самых людей, назовите их как хотите - «коллектив», «масса», - которые, не замечая подвигов во имя их, с аппетитом проглатывают личность.
В романе В. Дудинцева, в обширном пласте философских и этических размышлений героев, постоянно возникает описание картины Антонелло да Мессины на известный сюжет казни святого Себастьяна. В разные моменты судьбы героев романа картина как бы поворачивается к ним и к читателю разными своими значениями. Одно из ее толкований такое:
«Вот видишь, на переднем плане человек. Умирает. Не зря умирает, а за идею. А все равно тяжело. А сзади - те, для кого он шел на опасное дело. На балконах горожанки вывесили ковры... Женщина стоит с младенцем, погрузилась в свое материнство. Ну - ей разрешается. Пьяница на мостовой грохнулся и спит. Вдали, посмотри, два философа прогуливаются в мантиях. Беседуют. Солнце ходит вокруг Земли или Земля вокруг Солнца?.. Ничего еще не доказали, а в мантию уже влезли. А вот тут, справа, два военных. Беседуют о том, как провели вчера ночь. «Канальство, - один говорит. - В пух проигрался, туды его... Но выпивка была знатная. Еле дорогу нашел в казарму». И другой что-то серьезно толкует. А тут человек умирает, в самом центре площади. И все, видишь, ухитряются этого не замечать! Им до лампочки, Федька. Абсолютно до лампочки всем... Когда жгли у вас книга на хоздворе, я все время смотрела на эту картину...»
Кстати, этот рассказ одной из героинь романа о равнодушии массы к жертвам и жертвоприношениям характерен и для стиля «Белых одежд». В качестве примера этого свойства «человеческой популяции» - старинная итальянская картина, в качестве научной гипотезы - вращение Земли вокруг Солнца, в качестве речевой выразительности - и совсем гоголевское «канальство» и наше сегодняшнее «до лампочки», этот стилевой сплав, эта речевая амальгама как раз и свидетельствует о том, о чем говорилось выше: об устремленности автора «Белых одежд» от достоверных исторических фактов к предельному обобщению морально-философских истин. Одна из них и последует тут же за описанием картины казни святого Себастьяна: «Практика жизни установила... точно установила, что зло и вчера и сегодня было и будет одно и то же. Нечего запутывать дело! И вчера и сегодня оно выступало в виде умысла, направленного против другого человека, чтоб причинить ему страдание. Практика жизни с самых первых шагов человека во всех делах ищет прежде всего цель делающего. Я бы сказал, первоцель. Она смотрит: кто получает от поступка удовольствие, а кто от того же дела страдает. С самого начала начал - три тысячи лет назад в самых первых законах был уже записан злой умысел. Злой! Он уже был замечен человеком и отделен от неосторожности, в которой злого умысла нет. И этот злой умысел так и переходит без изменений из столетия в столетие, из закона в закон. Вот это и есть факт, доказывающий историческую неизменяемость зла. Безвариантность...»
В этой своей уверенности В. Дудинцев выступает прямым продолжателем наших великих писателей-мыслителей прошлого века. Однако они, так много предвидевшие и о стольком нас предупредившие, были обеспокоены, быть может, в первую очередь возможным отказом будущего человечества от религиозных основ нравственности.
Роман Дудинцева насыщен библейскими цитатами и евангельскими ассоциациями в не меньшей степени, чем романы Достоевского. Таким способом современный писатель укореняет частный сюжет из истории советской науки в истории человечества. Однако В. Дудинцев утверждает своим романом силу нравственности, основанной не на вере, а на знании. На знании научном, на знании историческом, на знании этическом. На стремлении к точному знанию, на доверии к добытому знанию, на стойком следовании знанию, в котором ты убежден. Доверяя - проверяй!
Но так ли уж далека эта этическая убежденность от той, которую провозглашала религия великих русских писателей XIX века, и в первую очередь Толстого? «Ему вдруг открылась совершенно новая для него вера, разрушившая все то, во что он прежде верил, открылся мир здравого смысла. Поражало его... больше всего здравый смысл, признаваемый обязательным для всякого познания. Поразило то, что надо верить не тому, что старики сказывают, даже не тому, что говорит поп, ни даже тому, что написано в каких бы то ни было книгах, а тому, что говорит разум. Это было открытие, изменившее все его мировоззрение, а потом и всю его жизнь», - рассказывает Толстой о крестьянине Егоре Кузьмиче и, конечно, о самом себе («Нет в мире виноватых»).
Вековой круг, пройденный человечеством по путям, только в самых общих чертах предсказанных великими умами, сопровождался и сопровождается преступлениями такого масштаба, что и ими они не могли быть угаданы. Это заставляет и нас, обыкновенных людей, и наших лучших писателей особенно снова и снова искать ответа на вопрос: где же пролегает граница между верой в безусловные истины и точным знанием этих истин? Эти, казалось бы, отвлеченные и общие вопросы на протяжении нашей жизни то и дело оборачивались своей практической, своей мучительной, своей кровавой стороной. Сегодня человечество казнит последних преступников фашистских злодеяний - последних не потому, что возмездие совершилось и их уже мало осталось, а потому, что т а, наша, эпоха истекает. А ведь многие из преступников верили, что и они служат истории, высоким ее идеалам. Верили? Но может ли обладатель нормального здравого смысла, видя ужас концентрационного лагеря или хотя бы только слыша о нем, верить, что через него лежит путь к истине и всеобщему благоденствию? Верить может, но знает он другое: то, что видят его глаза и слышат его уши, то, что «говорит разум».
Автор романа «Белые одежды» настаивает не только на безвариантности зла, но и на его самосознании. «И отлично ведь знает, что плохо, а что хорошо», - думает Федор Иванович Дежкин о доносчике Краснове. «Зло, отлично знающее свою суть, как всегда, маскировалось добрыми намерениями», - возводит герой романа ту же мысль в четкую этическую формулу. Насыщенность ими вообще характерна для романа.
Судьба главного действующего лица романа воплощает собою и внутренний и внешний драматизм выбора. Эта судьба ставит и перед читателем много сложных вопросов для размышлений.
Торквемада, как прозвали генетики опального города Федора Ивановича Дежкина, довольно быстро переходит в стан тайных противников Рогатого, становится спасителем ценнейших плодов генетической селекции картофеля и, наконец, полным двойником сгинувшего Ивана Ильича, затравленного овчарками академика Рядно.
Приходилось слышать от читателей «Белых одежд» сомнение: как же мог честный ученый, бескорыстный человек, самоотверженный общественный деятель стать правой рукой Рогатого, его любимцем и надеждой? Словно мы не знаем таких примеров на всех уровнях нашего общества! В применении к теме романа В. Дудинцева на этот вопрос есть два рода ответов: научно-исторические и нравственно-психологические.
Писатель изобразил различные пружины выбора, столь важного для всех нас в самых разных областях деятельности и разных исторических ситуациях. Федор Иванович превращается из готового карать великого инквизитора в гонимого двойника Ивана Ильича и столкнувшись с очевидностью научных достижений последнего, и восхитившись его подвижничеством, и мучаясь совестью за свое детское преступление, когда он сделал «честный донос», погубил человека, и постепенно убеждаясь в тайном хищничестве гонщиков, присваивающих плоды трудов своих противников, и, наконец, через судьбу своей невинно арестованной жены. Для подвига, как и для самоубийства, редко бывает достаточно одной причины.
Что касается научно-исторических причин превращения героя «Белых одежд», то для их понимания полезно еще раз обратиться к отчету сессии ВАСХНИЛ 1948 года. Поначалу даже и на этой сессии победителей «классические генетики» еще пытались серьезно, научно спорить с лысенковцами, хотя с ужасом открещивались от изобретенного последними клейма вейсманистов-лорганистов, имевшего в глазах непросвещенной толпы знак непонятного и потому зловещего проклятия. И хотя схема строения хромосомы была предложена учеными еще в 20-е годы, в 1948 году на сессии ВАСХНИЛ И.А. Рапопорт говорил: «Мы сейчас находимся на грани крупных открытий в области генетики». Только на грани открытий, но самого гена еще никто не видел. И, сравнивая вычисленный, никем еще не виданный ген с открытым благодаря микроскопической технике фагом, И.А. Раппопорт уверял собравшихся ученых: «Ген - это единица еще более таинственная, еще более далекая от возможности наглядного показа, но, во всяком случае, это - единица материальная, в отношении которой имеется возможность прийти к большим практическим успехам». Механизм наследственности только искался, сомнения и колебания, естественно, сопровождали поиски и открытия. Так что в полном согласии с историей В. Дудинцев изобразил, как Федор Иванович Дежкин и его друг Василий Степанович Цвях, хоть и посланцы Рядно, но приехали проверять работу института с чистыми намерениями. Ведь и Иван Ильич Стригалев, погибший за генетику, - недавний лысенковец, ведь и он раньше молился на Рядно.
Вот в этом «молился» - переход к нравственно-психологическому гипнозу, чуть было не превратившему честного Федора Ивановича в Торквемаду. Гипноз заблуждений находится в прямой зависимости от образа самого «батьки», великолепно живописуемого В. Дудинцевым.
Почему чистый, прямой Шатов в известном романе Достоевского мог несколько лет жить под воздействием Ставрогина? Обаяние сильной личности, окрашивающей своим обликом идею, заражающей ее положительным или отрицательным зарядами, - великая сила, источник той самой слепой веры, против которой выступает автор «Белых одежд».
Я не берусь бедными своими словами передавать живописные краски и гротескные линии в портрете академика Рядно, созданном В. Дудинцевым. Тут глубокое понимание явления находится почти на грани эстетического любования его законченностью. Тут негодование переходит в смех, отстраняющий это явление от читателя в нечто такое обособленное, что и на страшную силу можно смотреть сверху вниз, смотреть тем самым «тициановским» взглядом, которым автор постоянно награждает своего героя.
Ключевые слова: Владимир Дудинцев, "Белые одежды", критика на творчество Владимира Дудинцева, критика на произведения Владимира Дудинцева, анализ произведений Владимира Дудинцева, скачать критику, скачать анализ, скачать бесплатно, русская литература 20 в.
Цель урока:
- Вызвать интерес к личности и творчеству В.Д. Дудинцева, писателя независимого и твердого в своих убеждениях.
- Учить задумываться над общечеловеческими вопросами бытия, вместе с писателем искать на них ответы.
Противоборство добра и зла в романе.
Эпиграф к уроку:
“Верю я, придёт пора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра”.
Б. Пастернак
Слово учителя:
Позитивные перемены, переживаемые нашим государством, коренным образом не изменят природу человека, и мы по-прежнему говорим о приоритетности нравственных качеств в процессе воспитания учащихся. Мы осознаём дефицит чести, достоинства, жертвенности, сострадания, и надеемся, что позитивное воздействие на общество романа В.Д. Дудинцева “Белые одежды” благотворно скажется на духовном здоровье и излечат его (общество) от равнодушия и разобщённости.
В романе “Белые одежды” политическая атмосфера 40–50-х годов является фоном для исследования нравственной проблемы – вечное противоборство Добра и Зла. К тому же в романе поднимаются самые насущные вопросы, актуальные во все времена. Что такое добро? Что такое зло? Что важнее добро или правда? Можно ли разрешить себе врать и притворяться во имя добра? Не безнравственно ли вести двойную жизнь? Можно ли поступиться в какой – то ситуации принципами, не замарав “белых одежд”? Что есть истина, если борьба за неё причиняет зло?
Абстрактные нравственные категории приобретают в романе “Белые одежды” документальную конкретность, рисуют трагичные события того времени.
Обратимся к источникам, трактующим соотношение значений нравственных категорий – Добра и Зла.
Сообщения учащихся:
Добро – понятие нравственности, противоположное понятию зла, означающее намеренное стремление к бескорыстной помощи ближнему. Добро как намерение может осуществляться только свободной волей. Удача, выигрышное стечение обстоятельств не являются добром. В отличие от зла, добро не выражается простой волей к добру, поскольку такая воля может быть корыстной, а значит нейтральной по отношению к нравственности. Настоящее добро должно быть бескорыстным.
Зло – понятие нравственности, противоположное понятию добро, означает намеренное, умышленное, сознательное причинение кому-либо вреда, ущерба, страданий. Следует различать вред, ущерб, с одной стороны, и собственно зло. Злом является не всякий ущерб или вред, а только такой, который осуществляется намеренно, то есть подпадает под определение нравственности. Стихийные бедствия, случайное стечение обстоятельств, случайный вред или ущерб – не являются злом, поскольку не характеризуются как нравственные или безнравственные действия. В этом смысле зло может причинить только свободное существо, обладающее волей.
Слово учителя:
Добро и Зло – антонимичные понятия и, таким образом, отрицают друг друга. Добро обычно ассоциируют со светом, светлым, белым. Зло – с тьмой, тёмным, чёрным. Согласно догматам некоторых религий добро со злом рассматриваются как автономные силы, ведущие извечную борьбу за право властвовать в мире.
Богатый жизненный опыт позволяет В.Д. Дудинцеву утверждать, что “зло неизбежно. Но это вовсе не значит, что мы не должны с ним бороться или что борьба эта бессмысленна. Никто из нас не безнадежен, никто не умер для добра. Даже те, чья грудь закована в броню бесчестия и высокомерной самовлюбленности”. Именно для таких, по его словам, людей он писал свои книги, поясняя: “я хочу сделать им больно, пробить их панцирь. Силой боли я хочу заставить их думать – это будут их первые шаги на пути к добру. Ведь добро – это страдание. Страдание плюс размышление. Такому добру мы можем доверить свою судьбу”.
Понимание добра и зла для человека всегда было наиболее важно. Почему-то получается так, что мы не можем прожить свою жизнь, не определив для себя эту основополагающую категорию. Мы всегда должны быть уверены, что поступаем правильно, то есть совершаем добро, а никак не зло. В сознании людей прочно сидит понимание того, что помогать нуждающемуся – это добро, красть – зло. Злом считается ложь и предательство, добром считается труд для других людей, жадность считается злом. Если мы придерживаемся норм добра, поступаем соответственно с ними, то мы гордо держим свою голову, считаем себя достойными людьми. Злые люди, которые не могут похвастаться приверженностью к добру, обычно, стушевываются, стараются не быть на виду. Потому для человека так важно быть уверенным в том, что он идет именно путем добра.
В жизни, как на маскараде, – зло нередко принимает личину добра. Иногда зло действует, как мошенник, обманом или подлогом стараясь прельстить человека, переманить на свою сторону. Но порой зло выступает и в своем собственном обличии, угрожая человеку самым страшным образом, если человек не желает склоняться к злому делу или начинанию.
В.Д. Дудинцев, говорил о том, что даже в малом нельзя допускать компромиссов со своей совестью и вставать на сторону зла.
Добро в понимании В.Д. Дудинцева – это, прежде всего, отсутствие эгоизма – во всем, в любых мелочах, и забота о другом человеке.
В романе “Белые одежды” все герои разделяются на две оппозиции. Это герои Добра и герои Зла. К первым принадлежат Дежкин, Стригалёв, Посошков, Свешников, Блажко, Туманова, Кондаков, Цвях, Порай. Силы зла в романе Дудинцева представляют герои, которые борются за то, чтобы владеть благами жизни единолично. Их немало – это Рядно, Брузжак, Шамкова, Вонлярлярские, Краснов, Ассикритов, Варичев, Побияхо.
Добро и Зло – это вечные противоборствующие силы жизни. Иван Ильич Стригалёв считается показателем высокой нравственности человека, способного к раздумьям о том, что такое добро и зло. “Ночь, покров для злых намерений и дел, пусть будет теперь убежищем добру” – говорит он Дежкину, после того как они стали “заговорщиками”. И.И. Стригалёв – это настоящий учёный, который одержим своими идеями. Цель его жизни – создавать новые сорта картофеля так необходимые народу. “Радость, радость мы хотим дать людям! Чудесные сорта!” – слова Стригалёва, при этом он не ищет славы, благополучие народа для него важнее славы. Он задумал добиться результата там, где мировая наука потерпела провал: скрестить дикий сорт картофеля “Солянум контумакс” с культурными сортами картофеля. И он сделал это, только вот увидеть плоды своих трудов Ивану Ильичу не удалось.
Иван Ильич Стригалёв мало способен к интригам и притворству, к уловкам и ухищрениям, ему хорошо удаются замаскированные ходы: на своём огороде среди обычного картофеля он высаживает морозоустойчивые сорта. Тем не менее, перед лицом невежественного Рядно Стригалёв оказывается безоружен. Он (Стригалёв) из тех, кто не умеет уберечь свои открытия в условиях, мало тому благоприятствующих. Стригалёв подарил академику сорт картофеля “Майский цветок”, наивно надеясь таким путём откупиться, чтобы получить два – три года спокойной работы. Ввёл в “кубло” доносчика Краснова, лишь потому, что тот убедил Ивана Ильича в искренности своих намерений: знать истину.
В результате такой доверчивости Стригалёв и его товарищи становятся жертвами провокатора.
Получив от жизни урок и сделав выводы, Стригалёв не хочет больше ничего дарить Рядно, осознавая пагубность таких подарков для истинной науки и настоящих учёных. “Если Касьян возьмёт наши новые работы на вооружение – гибель всему и всем” – это прекрасно понимает Стригалёв, и чувствуя приближающийся финал он завещает своё “наследство” Дежкину, ставшим его “двойником”. Незадолго до ареста Стригалёв говорит Дежкину: “И если я помру… Убийце… Это ему будет только казаться. Я и после этого буду жить, и меня уже никто не поймает, и я доведу дело до конца… Потому что меня уже будет не узнать. У меня будет ямка на подбородке, и звать меня будут Фёдор Иванович Дежкин”.
Свой вариант выбора жизненного пути Стригалёв сопоставляет с моделью Гамлета, раненного отравленной шпагой: “Гамлет, узнав о своей смертельной ране, перестал быть подданным короля. Он приготовился умереть, но перед этим в отпущенные ему две минуты жизни натворил много дел – разгрузил всю совесть. А у меня такой поворот: мне двух минут мало, ничего не сделаю, поэтому я и должен не умирать, а жить, что бы не произошло. И двигать дело”.
В отличие от Стригалёва, Светозар Александрович Посошков – большой учёный, интеллигентный человек – изящен, ловок и собран во всём, что говорит и делает. У него за плечами огромная каждодневная работа над собой. Он вооружён всеми богатствами мировой культуры. И всё – таки его губит трагическая ошибка. Оставаясь в душе “правоверным вейсманистом – морганистом”, он, тем не менее, демонстративно отрекается от своих взглядов, унижаясь даже до публичного покаяния. Таким образом, он пытается защитить хрупкий уют дома, обретённого фактически лишь в старости. Попытка сохранить семейный очаг путём измены в научном направлении своих взглядов, оборачивается разрушением очага. Молодая жена Посошкова боготворила в нём, прежде всего, учёного. Она не выносит свалившегося на неё разочарования. Происходит внутренний, а потом и внешний разрыв. “Сейчас, если б вернуть те времена, нипочём бы орать не вышел. И она бы не сбежала”.
Сделав предварительно всё возможное во искупление своего греха, академик Посошков добровольно расплачивается жизнью за временное отступничество от научной и человеческой истины. Посошков прекрасно понимал, что творится вокруг и всё же осмелился высказаться против тоталитарной системы “заразившей” науку. “Посошкову не было смысла лгать для того, чтобы облегчить свою участь…”. Он понимал, что после такого выступления ему не дадут спокойно жить и сказав всё, что наболело ушёл из жизни. В смерти его была скрыта и глубоко личная драма – это был протест против жизни, какую вёл он и все его товарищи по науке. В прощальном письме к Фёдору Ивановичу академик Посошков написал: “Желание смерти – не есть желание смерти. Это только поиск лучшего состояния. Что в конечном счёте является крайним выражением желания жить. Благо – то, что доставляет удовольствие, или то, что прекращает страдание. Для ищущего смерти страдальца смерть есть благо. Я совершил нечто загадочное для живущих. Поймет только тот, кто сам станет собираться в дорогу”.
Эти прощальные строки учёного заставляют задуматься над смыслом жизни.
Один из главных героев романа – Фёдор Иванович Дежкин. Дежкин – агент добра, заброшенный в лагерь зла с заданием это зло победить. Он огляделся направо – налево, понял, как надо себя вести, и надел поверх своих “белых одежд” маскировочный костюм парашютиста. То есть в определённой социальной ситуации от человека, поставившего перед собой общественно значимую цель, требуется не только смелость, но и умение правильно, с толком вести борьбу. Если бы Дежкин выступил публично в защиту научного открытия, репрессивная машина, уже набравшая обороты, просто смяла бы его. И Дежкин, нарядившись в маскхалат слился с окружающими. Не раскрывая своего настоящего лица, он много делает для развития науки.
“Народный академик” Рядно (прототип Лысенко), один из титулованных корифеев “мичуринской” биологии, посылает Дежкина в один из сельскохозяйственных институтов с тем, чтобы он помог выследить и разгромить “кубло” вейсманистов – морганистов, то есть сторонников научной генетики. Официальная задача его командировки – обращение “заблудших” учёных в лысенковщину.
Умный и честный, 30-летний кандидат наук, Фёдор Иванович избран для этого задания не случайно, ведь необходимо произвести ревизию и прибрать к рукам “наследство” Стригалёва, а для этого нужно немало ума и чутья. Однако происходит непредвиденное: попав под влияние “кубла”, он довольно скоро начинает понимать, что к чему, и втайне от своего могущественного покровителя становится сторонником вейсманизма – менделизма – морганизма.
Дежкин увидел и понял, что именно эти люди занимаются настоящей наукой. Учёные работали тайно, собирали из обломков микроскопы и микросхемы, держали дома целые лаборатории, чтобы открыть новое в науке, развить её на благо своей Родины, государства, в котором они жили. Государственная же система, запретив общение между учёными, отбросила нашу науку далеко назад.
Несмотря на все попытки облегчить участь своих вчерашних противников, Дежкину не удается спасти их от физической расправы. После ареста всей группы генетиков, в том числе и его жены, Федор Иванович взваливает на свои плечи задачу труднейшую и безумно ответственную: довести до конца начатую руководителем "кубла" Стригалевым работу над новым сортом картофеля с совершенно уникальными свойствами, а также уберечь от грязных рук Рядно еще один уже выведенный сорт.
Фёдор Иванович наделён редким даром сопереживания людям. Из-за повышенного внимания к окружающим Дежкин научился видеть людей “насквозь”. У него необычайное чутьё на правду, на сущность. Именно поэтому он так быстро распознаёт в "кубле" вейсманистов-морганистов людей подлинно высокого духа, которым в высшей степени чужды всяческая корысть и расчет. К тому же Федор Иванович успешно использует своеобразный психологический “ключ”, “чтоб руководить своими поступками и разбираться в поступках других”, который им найден в качестве одного из выводов его собственной теории добра и зла: “Добро маскирует себя под небольшое зло, а зло себя – под великое добро. …Светлое мужественно говорит: какое я светлое, на мне много темных пятен. А темное кричит: я все из серебра и солнечных лучей, враг тот, кто заподозрит во мне изъян. Добро беспечно, действует, не рассуждая, а зло – великий профессор нравственности”.
У теории Дежкина есть сильная сторона: чтобы восторжествовало добро нужно позаимствовать средства из арсеналов зла. Дежкин ведёт виртуозную двойную игру, которая позволяет, во-первых, выиграть время для завершения работы, начатой Стригалёвым, а во-вторых, подготовить надёжное отступление, а также утвердить авторские права Ивана Ильича о внедрении новых сортов картофеля. Стригалёвские сорта не должны попасть в руки “народного академика”, иначе они станут его бесценным капиталом, что затормозит на неопределённый срок развитие истинной науки и усилит гонения на истинных учёных.
Фёдора Ивановича не спасает даже то, что он является “правой рукой” академика
Рядно. Дежкин сбегает, чтобы спасти, скрыть от ненасытного академика и всех
стоящих за его спиной, дело Стригалева. Ему необходимо прорастить, взлелеять и
отдать людям сверхновый сорт, который будет огромнейшим достижением науки и
поднимет Россию еще на одну ступеньку славы.
Дудинцев, обращаясь к критическим моментам нашей истории, заставляет читателя
извлечь нравственные уроки, способствующие пробуждению гражданского достоинства
каждого человека.
Герой “Белых одежд” – Дежкин ведёт себя как разведчик в тылу врага, ему пришлось жить в мирное время в собственной стране как партизану. Дежкину трудно было вести двойную игру, притворяясь верным “батьке” Рядно, даже не столько трудно, сколько опасно при этом он всегда вспоминал слова Стригалёва: “Если хочешь заниматься наукой, если у тебя в руках открытие… Если оно бесценное. Если ему что-то грозит… Забудь о смерти. Поднимись над этим биологическим явлением. Страх смерти – пособник и опора всяческого зла. Отними у зла единственную его силу – возможность лишать свободы и жизни…” .
Захваченный идеей Фёдор Иванович остался верен начатому делу. В начале романа автор так характеризует его: “Этот человек имел отношение к науке о растениях и знал много разных вещей. Знал, например, что есть такое понятие спящая почка. У яблони ее не видно, но садовник умелой обрезкой дерева может заставить ее пробудится, и тогда на гладком месте выстреливает новый побег. Ты можешь прожить долгую жизнь и даже отойти в лучшие миры, так и не узнав, кто ты – подлец или герой, А все потому, что твоя жизнь так складывается – не посылает она испытаний, которые загнали бы тебя в железную трубу, где есть только два выхода – вперед или назад”.
Писатель утверждает, что человек, идущий по пути добра должен вырабатывать тактические принципы борьбы со злом. Дудинцеву удалось доказать, что возможность сохранить незапятнанной совесть и чистой душу, веру в добро и справедливость, вопреки трагическим обстоятельствам внешнего мира, зависит только от самого человека. Люди и при тоталитарном режиме сохраняют такие душевные качества как любовь, дружба, верность.
Фёдор Иванович Дежкин и Елена Владимировна Блажко до конца остались верными друг другу. Они выстрадали своё счастье. Жизнь складывалась так, что страдание становится для них необходимым условием существования добра. Искренность, самоотверженность, верность – суть их любви, которая возникла из общности взглядов, симпатии друг к другу, отношения к жизни. Лишь по случайности они не успели зарегистрировать свой брак, и это спасло Дежкина от репрессии. Елену Блажко арестовали вместе с единомышленниками. У Федора Ивановича мелькнула мысль, что Леночку можно было бы "выкупить" у академика за "наследство" Троллейбуса, но эта мысль действительно лишь мелькнула, поскольку он тут же понял, что за неё – одну лишь мысль – сама Елена Владимировна его бы не похвалила. Не может Федор Иванович разделить судьбу своей жены. Теперь он один способен на подвиг – сохранить для людей научный труд Стригалёва.
Добро – сила, которая сострадает и толкает на решение. Добро размышляет, вырабатывает тактику битвы со злом, обеспечивающую победу.
Фёдор Дежкин убеждён в том, что если человек изменяет своей совести, жизненным принципам под давлением внешних обстоятельств, то он не в силах сохранить нравственную чистоту, и тогда зло в человеке побеждает. В полном одиночестве, с ежеминутным гибельным риском Дежкин несёт на себе невидимые миру “белые одежды” добра, которые приходится скрывать под чёрными, но не смотря ни на что он остаётся верным своим жизненным принципами. “Доброго человека не заставишь быть плохим”.
В разговоре с полковником Свешниковым Фёдор Иванович с волнением говорит: “Смотрите! Это же чудеса! Открытие! Добро хочет ближнему приятных переживаний, а зло, наоборот, хочет ему страдания. Чувствуете? Добро хочет уберечь кого-то от страдания, а зло хочет оградить от удовольствия. Добро радуется чужому счастью, зло – чужому страданию. Добро страдает от чужого страдания, а зло страдает от чужого счастья. Поэтому добро маскирует себя под небольшое зло, а зло – себя под великое добро”.
Дежкин считает, свобода нравственного выбора должна оставаться за человеком. Но человек выбирает путь, пролагать и строить который может в опоре на совесть и ум.
Разные персонажи в романе – это разные пути нравственного выбора в жизни. “Всяк по – своему проявили свою суть в равных условиях”.
Другой выбор, другая судьба представлены в образе русского поэта Иннокентия Кондакова. “Трепло…на дамских каблуках. И бабник страшный. Которая понравится – та и его. А стихи писать умеет” –рассказывает о поэте Туманова Антонина Прокофьевна Дежкину.
Талантливый, с широкой душой, красавец, поэт с дерзким слогом, хвастун. “Дурачок!” – было написано на самом видном месте губной помадой в его комнате. Он не забывал шутить и о себе:
“Был я бесьей породы,
Баламут родниковой струи,
И терпела природа
Несуразные песни мои”.
Любовник – изобретатель Кондаков предлагает Дежкину “скрепки – особенные. Они помогут глубже понять и оценить красоту женщины. Я там донышко выдрал…”. Юбку пропустить не может. “Дурачок! Он был весь как на ладони. Свихнулся от своей дамы” – с грустью констатирует Фёдор Иванович.
И тоже попадает в лагерь – поплатился за своё творчество. Декламирование вполголоса стихотворения о портрете Сталина, который вывешивали в праздник над аркой дома, заслонял свет в тридцати двух окнах:
“Каждый праздник пожилой начальник
На окно мне вешает портрет.
Тот портрет, соседям всем на зависть,
Занимает тридцать два окна!”.
“Тридцать два – так гипербола. Поэтам разрешается” – улыбаясь говорит Кондаков. Дежкин, очень беспокоясь за Кешу, советует ему спрятать подальше это стихотворение и забыть. Распространение экспромта – шутки обошлось Кондакову дорогой ценой – его отправили в дисциплинарную командировку.
Полковник госбезопасности Свешников, давно вступивший в тайный поединок с неправедной властью, восхищается и тайно покровительствует Стригалёву и Дежкину. Чтобы спасти поэта сжигает его стихотворение у себя в кабинете “…зажигалку чирк. И молча держал, пока до пальцев не дошло. Умел пожалеть поэта. На этом и попал…”. Свешников любил стихи, заходил к Кондакову послушать. Верил, что Кеша ещё много хороших стихов напишет. Необдуманный поступок полковника удивил даже генерала Ассикритова. “Непонятно мне, таким зубрам помог скрыться, и всё тебе сходило. А на дурачке погорел”. Свешников твёрдо был уверен в правильности своих поступков, верил в силу добра и поэтому ему не жаль пострадать за правду. Михаил Порфирьевич точно просчитывал соотношение выигрыша и проигрыша, ведь могла возникнуть опасность, что добро погибнет, не успев сделать свою полезную, необходимую работу.
В.Д. Дудинцев доказывает, что возможность сохранить незапятнанной совесть и чистой душу, веру в добро и справедливость вопреки трагическим обстоятельствам внешнего мира зависит только от самого человека. Те люди, которые не приспосабливаются к внешним обстоятельствам, всегда живут по законам правды.
Судьба человека непредсказуема, но каждый человек должен достичь чего-то в своей жизни, не пренебрегая нравственными нормами.