Содержание статьи

МЕТАФИЗИКА, отдел философии, занимающийся исследованием природы и структуры мира. Интересна история слова «метафизика»: в древнем собрании работ Аристотеля совокупность его работ по первой философии шла после естественнонаучных трудов и была условно помечена словами «то, что идет после физики» (meta ta Physica); сегодня слово «метафизика» обозначает саму эту отрасль познания.

Для Аристотеля метафизика – это онтология, исследование бытия как такового; наука, которая пытается выяснить общие свойства всего существующего. По И.Канту, имеется три фундаментальных понятия метафизики: человеческое Я, мир и Бог; исследованием каждого из них занимается отдельная дисциплина, соответственно психология, космология и теология. Позднее теологию стали выделять в особую область, и в составе метафизики остались онтология, космология и спекулятивная психология, которую после Гегеля называли также философией сознания.

ОНТОЛОГИЯ

Онтология – отдел метафизики, исследующий реальность как таковую. Из какого вещества, или из какой субстанции сделан мир? Является ли она однородной, или мы имеем дело с многообразием субстанций?

В нашем изложении мы начнем с нерефлектирующего здравого смысла, а затем проследим развитие из него как отправного пункта различных школ метафизики.

Универсалии.

В обыденном опыте мы встречаем две пары противоположностей, которые здравый смысл не может не заметить и которые после рефлексии дают начало философским проблемам. Первая противоположность – между постоянным и изменяющимся. Отдельные вещи и индивиды постоянно возникают или же уходят в небытие. Однако что-то явно остается: например, в то время как конкретные люди рождаются и умирают, человечество продолжает существовать как род. Что же продолжается? Может быть, это неизменная сущность, которая остается вне времени несмотря на то, что составляющие ее части рождаются и погибают? Платон и его многочисленные последователи в Средневековье и в философии Нового времени давали на этот вопрос утвердительный ответ, а номиналисты и логические позитивисты – отрицательный, настаивая на том, что реальными являются только отдельно взятые вещи. В этом и заключается проблема универсалий, до сих пор вызывающая споры среди метафизиков.

Дуализм и монизм.

Другая противоположность – между родами «вещества», из которого состоит мир. Таких родов бытия, по-видимому, два: материя и дух. Материя расположена в пространстве, она движется, оказывает и испытывает давление. Однако это не единственный род реальности. Кроме тела, у человека имеется сознание. Уже древние считали, что существование снов, произвольных движений и само событие смерти показывают, что в человеке имеется нечто нематериальное; деятельность этого нечто – мышление, чувствование и волеизъявление – явным образом отличается от перемещения в пространстве, характерного для материальных вещей. Позиции дуализма были подкреплены христианством с его представлением о существенном различии между телом и душой. Дуализм получил дальнейшее развитие в метафизических системах таких выдающихся мыслителей, как Фома Аквинский (13 в.) и Р.Декарт (17 в.).

Материализм.

В то же время в спекулятивном разуме было заложено стремление к объяснению мира с точки зрения монизма. Уже у древнегреческих философов мы видим, как каждая из двух частей мира – в представлениях здравого смысла – стремится «поглотить» свою противоположность. Так, согласно Демокриту , материя – единственная реальность; и с его времени до наших дней материализм находил множество сторонников. В своей крайней форме материализм отрицает существование сознания в любых его проявлениях, восприятие считает простой телесной реакцией на физический стимул, эмоцию – сокращением внутренних органов, мышление – изменением в ткани мозга или (согласно одной из версий бихевиоризма) функцией речевого аппарата. Крайние формы материализма не получили широкого распространения, и многие склонные к натурализму мыслители, например Джордж Сантаяна , занимали более гибкие позиции «мягкого материализма», или эпифеноменализма. Согласно этой теории, ментальные процессы не тождественны телесным, хотя и являются их побочными продуктами; сознание, однако, не способно воздействовать на движение тела.

Идеализм.

Имеется и противоположное материализму философское течение, в котором сознание стремится как бы «поглотить» материю. Аргументы в пользу этой завораживающей концепции, в частности выдвинутые в 18 в. Дж.Беркли и Д.Юмом , весьма просты. Возьмем любой физический объект, скажем яблоко, и попытаемся проанализировать, с чем же мы имеем дело, когда воспринимаем этот предмет. Мы обнаружим, что яблоко состоит из чувственных качеств, таких, как форма, размер, цвет и вкус. Цвет и вкус явно принадлежат сфере наших ощущений. Но можно ли сказать то же самое о форме и размере? Идеалисты дают на этот вопрос утвердительный ответ. Качества, актуально воспринимаемые в опыте, слишком разнообразны и переменчивы, чтобы принадлежать физическим объектам, поэтому мы не можем поместить их в какое-то другое место, кроме сознания воспринимающего их индивида. Материальные вещи сводятся без остатка к совокупности ощущений. Самостоятельно существующее царство физических вещей оказывается мифом.

Некоторые мыслители в 20 в., такие, как С.Александер в Англии и Дж.Дьюи в США, попытались избежать проблем этих трех подходов, выдвинув теорию эволюционистического натурализма, которая отрицает существование столь резкого разделения сознания и материи и рассматривает сознание как развивающуюся функцию организма.

КОСМОЛОГИЯ

Механицизм и телеология.

Космология занимается изучением структуры и организации мира. Ясно, что материалист и идеалист представят эту структуру по-разному. Материалист обычно придерживается механицистских взглядов, согласно которым все существующее подчиняется законам физики и состоит из мельчайших частиц – атомов, протонов, электронов и т.п. Отношения между частицами подчиняются простым и поддающимся математическому выражению законам, а законы, описывающие сложные совокупности частиц, могут быть выведены из этих более простых законов. Мир представляет собой гигантскую машину – бесконечно сложную и в то же время простую с точки зрения общей схемы ее устройства.

Широкая применимость этого представления и единство положенных в его основу принципов сделали его чрезвычайно привлекательным в глазах многих физиков. Однако оппоненты механицизма считают, что простота этого представления не позволяет объяснить все относящиеся к делу факты. В природе существует два типа поведения, один у подножия эволюционной лестницы, другой – на ее вершине. Поведение первого типа, характерное для неодушевленной природы, например капель дождя или биллиардных шаров, достаточно хорошо объясняется с помощью законов механики. Однако мы вряд ли сможем объяснить поведение высших организмов – например, поведение Шекспира, создающего Макбет , или Ньютона, сочиняющего свои Начала , – так же, как мы объясняем функционирование машин. Это поведение можно объяснить, только имея в виду его целевое (телеологическое) назначение. Коль скоро телеологическое объяснение применимо к человеческому поведению, его можно распространить и на поведение существ, стоящих на менее высоких ступенях развития. Дальнейшее применение телеологического объяснения к миру неживой материи называется панпсихизмом.

Телеологические взгляды разделяют все идеалисты. Однако у каждого имеются свои представления о конкретном плане развития мира. Одни, как Беркли, – теисты и считали, что наличие у нас идей о порядке и справедливости свидетельствует о существовании десницы Бога-Творца. Другие, принадлежащие к школе абсолютного идеализма, выдвинули более сложную концепцию. Поскольку философия есть попытка понять мир, а понимание, по их мнению, представляет собой процесс обнаружения необходимых (т.е. логических, или рациональных) связей, постулатом философского исследования является разумная объяснимость, или «умопостигаемость» мира. Из этого следует, что видимый мир, включая сферу действия механических законов, не является окончательной реальностью, ибо отношения его частей не обнаруживают необходимости. Мы видим, что снег белый, но не знаем, почему он белый; видим, что биллиардный шар после столкновения с другим шаром откатывается в сторону, однако сам закон его движения принимаем просто как данный факт, а не как то, что не может быть иначе. Реальность должна быть устроена рационально, это должна быть система, в которой нет ничего случайного и каждая отдельная часть предполагает каждую другую часть. Мир наличного опыта может быть реальным только в той несовершенной степени, в какой он отражает или воплощает реальный миропорядок. Такова в общих чертах космология Г.В.Ф.Гегеля и Ф.Брэдли .

Другие проблемы космологии.

Космология не ограничивается фундаментальными вопросами мироустройства, но также исследует более частные структуры. Одной из важнейших космологических проблем всегда была природа причинности. Все ли события имеют причины? С научной точки зрения, это так, однако, как показал Юм, предположение о всеобщей причинности не самоочевидно и не может быть доказано в опыте. Можно ли считать причинность просто последовательностью событий, следующих друг за другом единообразно в некоем порядке, или за причинностью стоит некое физическое принуждение или логическая необходимость? Эти вопросы обсуждаются и в наше время. Существовала ли первая причина, и будет ли существовать последнее следствие? Такого рода вопросы заставляют задуматься о проблеме пространства и времени. Можно ли считать пространство и время бесконечными, не имеющими начала и конца? Можно ли считать их бесконечно делимыми? Что это – свойства объективно существующей природы, или схемы, с помощью которых, как через очки, мы видим реальность? Эти проблемы занимали таких метафизиков, как Зенон Элейский , Кант, Бертран Рассел . Согласимся ли мы с Ньютоном, что положение в пространстве и движение абсолютны, или будем считать вместе с Эйнштейном, что они относительны? Таковы лишь некоторые примеры загадок, с которыми имеет дело космология.

ФИЛОСОФИЯ СОЗНАНИЯ

Третий основной отдел метафизики занимается изучением природы и деятельности сознания. Каково отношение сознания и материи? Какова природа человеческого Я? Является ли воля «свободной», или она подчиняется законам причинно-следственного рода? Одной из наиболее важных проблем метафизики, которая занимала философов многих поколений, является проблема отношения сознания и тела.

Проблема «сознание – тело».

Если верить, подобно большинству людей, что сознание и тело нетождественны, то возникает вопрос, каким образом они связаны. В качестве объяснения были предложены четыре теории, по сути своей простые, хотя и имеющие достаточно специальные названия: интеракционизм, эпифеноменализм, параллелизм и нейтральный монизм .

Интеракционизм

– теория, наиболее близкая к точке зрения здравого смысла. Согласно интеракционизму, сознание и тело воздействуют друг на друга. Очевидно, что сознание воздействует на тело всякий раз, когда мы желаем поднять руку; тело воздействует на сознание всякий раз, как мы спотыкаемся обо что-то твердое или чувствуем себя усталыми. Для большинства людей эти вещи настолько очевидны, что принимаются за само собой разумеющиеся, и многие выдающиеся философы считали взаимодействие сознания и тела основополагающим фактом. Классическую формулировку теории интеракционизма предложил Декарт. В 20 в. она нашла поддержку у британского психолога Уильяма Макдугалла, который детально разработал аргументы в пользу интеракционизма.

Интеракционизм сталкивается с двумя существенными трудностями. Во-первых, остается непонятным, каким образом могут взаимодействовать две вещи, не имеющие ничего общего друг с другом. Молоток воздействует на гвоздь, потому что бьет его по шляпке, однако не может ударить по идее, потому что идея вообще не имеет положения в пространстве. Непонятно также, как может воздействовать на сознание физическое тело мозга. Эти вопросы привели некоторых последователей Декарта к позиции «окказионализма», согласно которой всякий раз, как происходит изменение в одной субстанции, имеет место вмешательство Бога, производящее соответствующее изменение в другой субстанции. Однако эта теория, по сути дела, была признанием неспособности объяснить связь сознания и тела и сводилась к утверждению, что в реальности они никак не взаимодействуют друг с другом.

Второе возражение было выдвинуто физиками, которые указали на противоречие интеракционизма двум важнейшим физическим принципам: 1) всякое физическое изменение имеет физическую причину, 2) несмотря на все трансформации, энергия всегда сохраняется. Если же мое намерение, скажем, поднять руку воздействует на движение частиц в моем мозгу, обе эти предпосылки должны быть отброшены. Ибо в данном примере физическое изменение не имеет физической причины, а физическая энергия творится из ничего.

Имея в виду эти трудности, некоторые философы считали ошибочным само понятие двойственной природы человека, унаследованное от Декарта. Гилберт Райл подверг критике это понятие, назвав его мифом о «призраке в машине». Согласно Райлу, не существует такой вещи, как сознание, если под ним понимать отдельную от тела сущность – интимно-личную, приватную и не занимающую места в пространстве. Сознание есть просто множество деятельностей и предрасположение к их выполнению (диспозиция). Например, человек разумен, если он действует разумно; нет необходимости предполагать существование «разума», который затем находит выражение в деятельности. Однако многие философы считают данное решение слишком радикальным и настаивают на существовании ментальных образов – приватных, непространственных и несводимых к телесной деятельности. Впрочем, в этом случае немедленно возникают уже известные проблемы: как эти образы порождаются телом и как они на него воздействуют?

Эпифеноменализм.

Пытаясь найти место сознанию в царстве физической природы, Т.Гексли в 19 в. предложил теорию, которой было присвоено название эпифеноменализма. Согласно этой точке зрения, состояния сознания никак не воздействуют на телесное поведение; они – побочные продукты деятельности мозга, имеющие на его функции такое же влияние, какое имеет свисток локомотива на движение его колес. Эпифеноменализм пользовался популярностью среди ученых, поскольку позволял им искать причины физических явлений в пределах самого физического мира. Однако одно из следствий этой теории было настолько неправдоподобным, что для наиболее проницательных ученых послужило свидетельством ложности самой теории. Получалось, что чувства, идеи и цели не оказывают никакого воздействия на поступки человека, например, сила воображения Уильяма Шекспира никак не повлияла на сочинение им Гамлета , а военные решения Наполеона никак не повлияли на исход сражений.

Параллелизм.

Эти трудности заставили некоторых философов занять еще более радикальную позицию «параллелизма»: состояния сознания и состояния мозга представляют собой два временных ряда, события в которых происходят как бы параллельно и одновременно. Первым этот взгляд высказал в 17 в. Б.Спиноза . Идеи параллелизма были возрождены в 19 в. Следует заметить, что параллельное течение двух разных процессов, не имеющих причинной связи друг с другом, можно считать своего рода чудом, если они не являются аспектами единой лежащей в основе этих процессов субстанции. Однако удовлетворительной теории такой субстанции до сих пор не предложено.

Нейтральный монизм.

У.Джемс высказал смелое предположение, что тело и сознание в реальности – одно и то же, но взятое в разных отношениях. Что мы видим, когда смотрим на открывающийся перед нами пейзаж? Совокупность разноцветных пятен разного размера. Принадлежат ли они сфере сознания или же – физическому миру? Джемс отвечал, что они и то и другое. Они принадлежат сознанию, поскольку образуют часть его содержания и вызывают воспоминания и ожидания. Они принадлежат физическому миру, поскольку образуют часть природы и имеют в ней причины и следствия. Теория Джемса нашла поддержку у Б.Рассела, который считал сознание и материю лишь «логическими конструкциями», средствами организации чувственных данных. Теория нейтрального монизма обнаружила свою слабость при объяснении т.н. маргинальных случаев. Например, эмоции и иллюзии не могут не принадлежать исключительно сфере сознания, а некоторые физические объекты, например протоны, имеют исключительно физическую природу.

Исследование проблемы «сознание – тело» не стоит на месте в том смысле, что на карте мозга постоянно обнаруживаются участки, которые отвечают за отдельные ощущения, эмоции, желания и т.п. Однако каким образом сознание и тело воздействуют друг на друга? На этот вопрос пока нет ответа.

Другие проблемы философии сознания.

Не решена не только проблема отношения тела и сознания, но и ряд других метафизических проблем, возникающих при попытке интерпретации событий внутри самого сознания.

Например, что лежит в основе тождества личности, связывающего воедино сегодняшнее Я человека с его вчерашним Я или с тем Я, которое у него было десять лет назад? Несомненно, Я остается в каком-то смысле тем же самым – но в каком именно смысле? Компоненты тела постоянно обновляются. Еще менее устойчиво состояние сознания: опыт новорожденного разительно отличается от опыта взрослого человека. Юм считал пребывающее в неизменности Я иллюзорной идеей. Кант и другие мыслители предлагали в качестве решения проблемы понятие «эго» – того, что лежит за изменчивым опытом; человеческое Я мыслит, чувствует и действует, однако само не поддается непосредственному восприятию в опыте.

Подчиняются ли решения и предпочтения Я действию причинных законов подобно событиям в природе? Одна из самых загадочных и запутанных метафизических проблем – вопрос о свободе воли. В эпоху Нового времени эта старая проблема вновь встала на повестку дня, поскольку ее нерешенность послужила причиной новых конфликтов между наукой и сферой морали. Исследование наукой причинных законов предполагает, что всякое событие следует из некоторого предшествующего события, подчиняясь велению закона. Напротив, этика предполагает, что человек всегда волен совершить правильный либо неправильный поступок; иначе говоря, его выбор не следует неизбежно из некоторого предшествующего события. Если права этика, то ошибается наука; а если права наука, тогда ошибку совершает этика.

КРИТИКА МЕТАФИЗИКИ

Часто задают вопрос об оправданности метафизического исследования. Иногда приводят общеизвестный факт, что метафизика веками обсуждает одни и те же вопросы, а продвижения в их решении не видно. Такая критика не представляется убедительной. Во-первых, метафизические вопросы сложны, и быстрого их решения ожидать не приходится; во-вторых, прогресс все-таки происходил, по крайней мере в определении тупиковых подходов и более точной формулировке проблем. Однако в 1920-х годах метафизика была подвергнута более радикальной критике, в результате которой распространилось отрицание значимости метафизического исследования. Восстание против метафизики было поднято логическим позитивизмом, зародившимся в Вене и затем распространившимся в Великобритании и США. Главным оружием этой школы были верификационная теория значения и лингвистическая теория рационального познания. Согласно первой, значение любого фактуального утверждения сводится к чувственным восприятиям, которые могли бы его верифицировать; если указать такие восприятия невозможно, утверждение можно считать бессмысленным. Отсюда следует, что все наши утверждения о Боге, об универсалиях и первых причинах или о независимо существующем физическом мире должны быть сочтены бессмысленными, поскольку они не поддаются верификации. Во-вторых, критике было подвергнуто понимание метафизикой задач философии. С точки зрения метафизики, рациональное познание заключается в непосредственном постижении логической структуры мира. Однако на самом деле, как утверждали логические позитивисты, задача философии носит гораздо более скромный характер и сводится к анализу смысла слов. Самоочевидные суждения, даже суждения логики, суть в реальности утверждения о том, как мы предполагаем использовать термины, а это дело нашего выбора, который не имеет никакого отношения к постижению природы.

Многие ученые сочли идеи позитивистов убедительными, однако они встретили и энергичное сопротивление. Среди противников логического позитивизма был американский реализм с его лидером Джоном Уайлдом, отвергавшим позитивизм целиком и полностью и предлагавшим вернуться к метафизической традиции Платона и Аристотеля. На тезис о верифицируемости как критерии осмысленности реалисты отвечали, что сведение реальности к тому, что может быть воспринято чувствами, является неоправданным догматизмом. Числа не могут восприниматься чувствами, не воспринимаются с помощью чувств и мыслительные действия, а также понятия справедливости, равенства или, скажем, округлости; и тем не менее все вышеперечисленное – реально. Кроме того, из соображений последовательности следовало бы применить принцип верификации к самой верификационной теории значения; мы бы увидели, что бессмысленной оказывается сама эта теория, поскольку она не может быть верифицирована посредством чувственного восприятия. Что касается второго тезиса позитивистов, то сами метафизики никогда не согласились бы, что рациональное и априорное знание является чисто словесным и произвольным. Когда мы говорим, что все имеющее цвет протяженно, то, конечно, можем пользоваться разными словами для выражения понятий, однако сами понятия соотносятся таким образом, который мы не можем изменять, как нам заблагорассудится. Мы можем придать нашим словам любой смысл, но не можем заставить вещи, которые ими обозначаются, подчиняться придуманным нами правилам. В особенности это относится к логике и математике. Закон противоречия – не просто конвенция, с которой все соглашаются; если бы это было так, возможна была бы и другая конвенция, а это уже выходит за рамки мыслимого.

Традиция метафизического спекулятивного мышления, зародившаяся в древности, по-видимому, отвечает глубокой потребности человеческой природы, и хотя достижения метафизики не столь впечатляющи, как успехи науки, она будет существовать до тех пор, пока существует страсть к абсолютному познанию.

Философия, являясь одной из древнейших наук, основывается на исследовательском опыте человечества, который нуждается в классифицировании. Физические проявления, теоретические догадки сливаются в едином наблюдательском процессе. Здесь берут свое начало логические аксиомы, недоказанные теории. Философское учение считают тем двигателем, который способен расставить на свои места «потерявшиеся детали», отладить и привести в действие неработающий механизм. Метафизика в философии является научным основанием, так как без базового понимания природных явлений невозможно дальнейшее исследование сущностных проблем, анализ имеющихся фактов, определение будущих ориентиров.

Что есть метафизика

Сущность метафизики сводится к философскому учению об исследовании природных явлений, действительной реальности, земного и космического бытия. При чем, в разные эпохальные периоды, данные научные познания трансформировались, переходя из одной формы в другую.

Впервые совокупил основы понятия Аристотель, рассуждая о первопричинах . Но это было только комплексное знание, обозначающее идею сборника сочинений, систематизацией которых занимался Андроник Родосский. Именно этот философ ввел в обиход термин. Метафизическое учение должно было объяснить нерешенные физикой проблемы.

Позже, основательно подойдя к натурфилософии, последователь Платона Симплиций заговорил о понятии метафизики, как о естественной философской науке. Неоплатоник считал направление важным, необъяснимым человеку учением о физических сущностях.

Довольно сложно описать четкое значение термина, потому что оно в течение многих столетий приобретало новые вариации. Что такое постфизика? Наука о первопричинах, бытие или природных изменениях? Проще описать базовые исследовательские метафизические темы. Все же достоверно известно, что это учение является усредненным проявлением физических и философских обоснований, которые переплетаются в одном исследовательском направлении о дефинициях. На помощь приходит онтология, раздел метафизических знаний, исследующий действительную реальность.

Можно согласиться с одной из трактовок метафизичности. Но такой ответственный шаг требует детального рассмотрения проблемы ее предмета.

Кратко говоря, усредненное, удовлетворяющее разносторонние методики обозначение метафизики звучит следующим образом – это наука, изучающая сущности имматериальной природы, взаимодействующие с материальными аспектами, подверженными взаимному воздействию.

Научная метафизическая сущность

Учитывая сложность конструктивного понимания метафизических процессов, для правильного восприятия направления необходимо разобраться в его основах. Что же служит основополагающим принципом метафизической концепции?

Пытаясь понять устройство мировых истоков, логики возникновения, человек неосознанно подошел к метафизическим основам философствования.

1. Метафизика подразумевает наличие некого недоказуемого идеального источника рассуждений.
2. Учение носит гносеологический, характер, согласно которому допускаются эмпирические поиски истинного знания.
3. Детализация научного внимания на проблеме первоисточников, лежащих вне материальной плоскости.
4. Признание факта существования доопытного, непреложного познания.
5. Решение центральной проблемы первенства космического мироздания или первенства человеческого разума, где философия и онтология представляют разум, а физика исполняет роль бытия.

Это лишь краткий список метафизически выделенных базовых оснований, представленный сжатыми формами для того, чтобы проще было составить представление о науке, ее функциях и роли.

Корень проблем метафизических основ находится в исследовательски неподтверждаемой сущности составляемых теорий, но здесь же можно искать достоинство науки. Пояснить данное явление просто, до тех пор, пока прочие дисциплины не смогут объяснить таинственную природу физических явлений, будет существовать потребность в метафизике, как логически построенной теории объяснения сложности мира.

Античное философское отображение метафизики

Рабочая версия происхождения названия метафизической науки, самой ее сущности говорит о том, что ввел термин в эксплуатацию последователь Аристотеля спустя столетие после кончины мудреца. Следовательно, античный мыслитель не располагал возможностью рассуждать о той метафизике, которую мы рассматриваем сейчас. Но, сохранившиеся аристотелевские труды, свидетельствуют об обратном.

Из исторических записей следует, что еще Платон задумывался о метафизических явлениях. Философ считал, что существующая вокруг реальность является единым целым.

Аристотель был учеником Платона. Его философствование на поставленную тему заключается в определении нескольких ключевых дисциплин, главенствующей из которых считают учение о сущностях. Аристотелизм, как философская мудрость, предполагал изучение сущностных субстанций целиком, без разделения на составляющие. Античный ученый считал еще неоформленное метафизическое существо, смыслом человеческой жизни, проникнув в который можно интеллектуально возвыситься над собой.

Вслед за Аристотелем последовал онтологической стороне метафизики древнегреческий философ Эпикур, который идеализировал понятие природы, не разграничивал мыслимое и чувственное восприятия. Чистое бытие для мыслителя выступает за пределы, каких бы то ни было законов. А элементарные частицы освобождаются, подтверждая феноменальность мира.

Метафизика античности была востребована историческим развитием древнегреческого общества, оттуда и произошла, но имела стихийный, необузданный характер. Накопленные конкретные методические знания не могли постоянно быть заархивированными, нуждались в систематизации, дальнейшей обработке, поиске взаимосвязей. На помощь метафизике пришла диалектика. Диалектика, являясь искусством доказывать, убеждать, рассуждать, смогла, на сколько это доступно, отделить ложное представление от истинного. Также объединить соседствующие понятия, спрогнозировать дальнейшее развитие. На основе вышеизложенной информации делают вывод, что диалектическая способность философствовать стала недостающим звеном метафизического объяснения загадок природы.

Диалектический метод философии оказался более современным и востребованным. Несмотря на это, нельзя сказать, что логика диалектики вычеркнула метафизический метод. Они полностью слились в единое целое, чтобы соответствовать требованиям человека.

Зарождение метафизики античными мыслителями направило науку на путь совершенствования философами последующих эпох.

Средневековый метафизический метод философии

Средневековая метафизика столкнулась с проблемой соответствия законов природы божественному началу. Все проблемы Средневековья решались, освещались, устранялись при помощи духовного сообщества. Трудно было быть верующим (потому что вера требует слепого признания) и одновременно с этим заниматься дисциплинарным исследованиями естествознания. Находились храбрецы, умело сочетающие религию с наукой, и не попадающие в списки еретиков.

Таким мыслителем был Фома Аквинский. Религиозная община отвергала методологические направления, не подчиняющиеся беспрекословному верованию. Но Аквинский сумел объяснить рациональную сущность научного обоснования независящую от теологических догматов, что шокировало христианский мир. Идеи мудреца воспринялись настороженно, потому что Фома предоставил метафизику с такой стороны, которая отображает онтологическое познание синонимом теологических убеждений. Вера в Бога равносильна научной вере. Философ доказывает, что между метафизика с теологией не признают друг друга и не исключают, создавая такой двойственностью парадокс христианской религии.

Такое противоречие средневековой метафизики, вероисповедания привело к усомнению их совместных принципов.

Метафизическая философия эпохи Возрождения

Минуя период Средневековья, метафизическая философия трансформировалась из религиозной метафизики в философскую догматику. Исследовательский онтологический метод прошлого показал недееспособность из-за предоставления микроскопичности человека по сравнению с вселенской масштабностью.

Философские деятели эпохи Ренессанса (Возрождения) исправили такое положение дел, поставив личность на центральную позицию мироздания, потому что сила человеческого ума, воли способна отрешиться от религиозных ограничений, открыться новому содержанию. Философ Томазо Кампанелла противопоставляет человека Богу, говоря о божественности человеческой натуры, как об идеальном представителе космического творения. Мыслитель Кампанелла считал, что научные дисциплины (физика, математика, медицина, политика) только доказывают такую теорию.

Отличительной особенностью философии эпохи Возрождения является психологическое исследование достоинства, внутреннего мира человека, оппозиционность церковным догматам (отступление философской схоластики на задний план), перемещение метафизического приоритета от формы познания к элементарному содержанию. Подход к освоению онтологического материала приобрел научно-материалистический характер. Возрос интерес к государству, обществу, социальному равноправию.

Метафизическая философская мысль Нового времени

Метафизика в философии Нового времени окончательно порывает связь с теологическими догматами, опирается на конкретные онтологические исследования. Появляется понятие «континуума», которое определяется непрерывностью природных законов. Континуум анализирует философско-метафизические принципы: причины первозданности, соотношение частного к общему, ограниченного и неограниченного.

Математик Риман использует континуум для измерения пространственно-временных категорий. Философский континуум связи с математической точки зрения утверждает реальность существования материально-духовных отожествлений.

Онтологические методы Нового времени сосредоточились на изучении природы, вернув метафизики потерянное античное звание «важнейшей науки», постоянно переплетающейся с естественными науками.

Восемнадцатый век стал испытанием для базовых научных направлений, когда критике подвергалось все, не имеющее достаточных доказательств. Метафизика оказалась под ударом осуждения. Учению пришлось выживать с помощью разделения на более мелкие дисциплины.

К примеру, Декарт пользовался теорией сомнений, согласно которой все, что является сомнительным, не рассматривается, как предмет изучения. Факт сомнения наоборот был неоспорим, поскольку само размышление о сомнении было неопровержимым.

Опровергает само происхождение метафизического познания, а если сказать более точно, работает над форменным переоформлением истины, тем самым способствуя восстановлению «доброго имени» метафизики.

Ницше драматическим нигилизмом превозносит мировую ценность путем устранения метафизических методов. Вслед за ним идет Хайдеггер, который пытается определить настоящий смысл метафизики.

Наряду с вышеперечисленными особенностями Нового времени, продолжается психоанализ человеческой души, как средство изучения метафизических процессов. Дэвид Хартли (мыслитель, медик) стал основоположником психологической теории «ассоцианизма». Хартли исследовал нервную систему человека с целью установления причин ассоциативного ряда.

Спустя столетия представитель Новейшего времени физик Гейзенберг Вернер с помощью физической науки обосновал метафизическую философию. Гейзенберг, используя формулы, вычисления, ставшие основой квантовой теории, аргументировал справедливость метафизических принципов.

ПЕРВАЯ ФИЛОСОФИЯ (греч. πρώτη φιλοσοφία, лат. philosophia prima), термин философии Аристотеля, соответствующий позднейшему термину «метафизика» и близкий к понятию «онтология». В словоупотреблении Аристотеля термин «философия» близок к понятию «наука» (эпистеме), или «науч. дисциплина», и может прилагаться к математике, физике, этике, поэтике (поэтому «математическая философия» на языке Аристотеля означает просто «математика»).

Метафизика (СЗФ.ЭС, 2009)

МЕТАФИЗИКА - направление мысли, которое вслед за Аристотелем можно охарактеризовать как «первую философию», предмет которой составляют высшие принципы, присущие всем дисциплинам. К ней традиционно относится - в качестве общей метафизики - учение о бытии (онтология, экзистенция) и категориях (модальность, тождество); в качестве специальной метафизики - естественная теология (учение о Боге), рациональная психология (природа, бессмертие души, свобода личности) и трансцендентальная космология (основы физики); все они аргументируют a priori .

Метафизика (Грицанов)

МЕТАФИЗИКА (греч. meta ta physika - после физики: выражение, введенное в оборот александрийским библиотекарем Андроником Родосским, предложившим его в качестве названия трактата Аристотеля о "первых родах сущего") - понятие философской традиции, последовательно фиксирующее в исторических трансформациях своего содержания: 1) в традиционной и классической философии М. - учение о сверхчувственных (трансцендентных) основах и принципах бытия, объективно альтернативное по своим презумпциям натурфилософии как философии природы. В данном контексте вплоть до первой половины 18 в.

Метафизика (Лопухов)

МЕТАФИЗИКА - учение о духовных первоначалах бытия, о сверхчувственных, умозрительно постигаемых принципах и началах всего сущего. Метафизика - все то, что человек не в состоянии постигнуть с помощью органов чувств, что лежит за пределами его практики, наблюдений, эмпирики, но может постигаться с помощью больших обобщений и... веры; все то, что составляет принципиальную и неизменную основу бытия. В современном понимании метафизика - нечто незыблемое, сущностное хотя бы в пределах какой-то эпохи, цивилизации, области знаний, деятельности.

Метафизика (Кириленко, Шевцов)

МЕТАФИЗИКА (греч. ta meta ta physika - букв, «то, что после физики») - учение о первоначалах бытия, лежащих за миром чувственно воспринимаемых вещей и постигаемых разумом, «интеллигибельных». Происхождение термина метафизика традиционно связывается с именем Андроника Родосского (I век до н. э.), систематизировавшего сочинения Аристотеля и расположившего его собственно философские сочинения, «первую философию», после сочинений специально-научной направленности. Термин «Метафизика» иногда отождествляют с термином «онтология».

Метафизика (Подопригора)

МЕТАФИЗИКА- 1) философская «наука» о сверхчувствительных принципах бытия; 2) противоположный диалектике философский метод, исходящий из количественного понимания развития, отрицающий саморазвитие. Оба указанных смысла понятия Метафизика исторически преемственны: возникнув как основная философская «наука» о началах всего сущего, Метафизика на определенном этапе, на базе механистического естествознания XVII века, была переосмыслена как общий антидиалектический метод.

Метафизика (Конт-Спонвиль)

МЕТАФИЗИКА (METAPHYSIQUE). Часть философии, посвященная изучению самых основополагающих, первостепенных, решающих вопросов. Проблемы бытия и Бога, души и смерти суть метафизические проблемы. Происхождение слова «метафизика» довольно курьезно. Это тот самый случай, когда игра слов вдруг обретает смысл. В I веке до н. э. Андроник Родосский решил издать труды Аристотеля, создававшиеся для «посвященных», и объединил имевшиеся в его распоряжении тексты в несколько сборников, которые скомпоновал по собственному разумению.

МЕТАФИЗИКА (греч. – μετὰ τὰ φυσικά – то, что после физики) – философское учение о сверхопытных началах и законах бытия вообще или какого-либо типа бытия. В истории философии слово «метафизика» часто употреблялось как синоним философии. Близко ему понятие «онтология». Термин «метафизика» ввел Андроник Родосский, систематизатор произведений Аристотеля (1 в. до н.э.), назвавший так группу его трактатов о «бытии самом по себе». Условное название произведения дает позже имя предмету его исследования, который сам Аристотель определял как «первую философию», чья задача – изучать «первые начала и причины» (Met 982 b 5–10), или же как науку о божественном, «теологию» (1026 а 19). Однако метафизика как способ философского мышления возникает задолго до Аристотеля, по сути совпадая с первыми шагами философии.

Для раннегреческих мыслителей «философия» и «мудрость» были синкретичным созерцанием истинной картины космоса, а потому собственно философский метод исследования не отличался от научного (от ϑεωρία – «теории»). В то же время намечается различие между «ионийским» и «италийским» стилями философствования: между подходами «физиологов»-натурфилософов и «теологов», искавших сверхприродное бытие. Рефлексия над методом, критика «физики» софистами и Сократом приводят к осознанию необходимого размежевания натурфилософской и собственно философской установок познания. У Платона метафизика может быть уже обнаружена как специально обоснованный метод. Не предпринимая формального расчленения «мудрости» на различные науки, Платон дает, тем не менее, в ряде диалогов описание высшего типа знания, восходящего от эмпирической реальности к бестелесным сущностям по иерархической «лестнице» понятий и нисходящего обратно к чувственному миру, обретая при этом способность видеть истинное бытие и находить во всяком множестве единство, а во всяком единстве – множество (Платон называл этот метод «диалектикой»). Т.о., Платон уже очертил круг специфических проблем метафизики. Аристотель построил классификацию наук, в которой первое по значению и ценности место занимает наука о бытии как таковом, о первых началах и причинах всего сущего, «первая философия». В отличие от «второй философии», то есть «физики», «первая философия», рассматривает бытие независимо от конкретного соединения материи и формы, от движения оформленной материи. Не связанная ни с субъективностью человека (как науки «пойетические»), ни с человеческой деятельностью (как науки «практические»), метафизика, по Аристотелю, является самой ценной из наук, существуя не как средство, а как цель человеческой жизни и источник высшего наслаждения.

Античная метафизика явилась образцом метафизики вообще, но на протяжении истории западноевропейской философии существенно менялась как оценка метафизического знания, так и положение метафизики в системе философских наук и в горизонте мировоззрения той или иной эпохи. Средневековая философия признает метафизику высшей формой рационального познания бытия, но подчиненной сверхразумному знанию, данному в Откровении. Схоластика считала, что метафизике доступно богопознание, осуществляемое по аналогии с высшими родами сущего (благо, истина и т.п.). Такое сужение круга допустимых проблем и возможных результатов метафизики позволило в то же время дать углубленную трактовку некоторых вопросов, затронутых античной метафизикой лишь в общих чертах (напр., соотношение свободы и необходимости, природа общих понятий и др.). Средневековая метафизика, достигшая своего расцвета в 13–14 вв., существенно обогатила понятийный и терминологический словарь философии.

Метафизика нового времени вышла из границ, очерченных теологией, и, пройдя этап пантеистической натурфилософии Возрождения, возвращает себе «природу» как объект автономного исследования. Но на смену авторитету богословия приходит наука, не менее властно подчинившая себе метод и направление метафизического знания. Метафизика, оставшись формально «царицей наук», не только испытывает слияние естественных наук, достигших в этот период выдающихся успехов (особенно в механике и математике), но и до некоторой степени сливается с ними. Великие философы 17 в. – века расцвета метафизики нового времени – как правило, являются и великими естествоиспытателями. Основная черта новой метафизики – сосредоточенность на вопросах гносеологии, что делает ее в первую очередь метафизикой познания, а не метафизикой бытия (каковой она была в Античности и в Средние века). Это справедливо и для метафизики рационализма, тесно связанной с традиционной онтологией, и для метафизики эмпиризма, особенно резко размежевавшейся с дедуктивным методом средневековой схоластики, приводившим, по мнению критиков-эмпириков, к гипостазиро-ванию понятий, догматическому возведению их в статус бытия. Метафизика 17 в., получившая классическое выражение в системах Декарта (создателя нового типа обоснования метафизики через самосознание Я), Спинозы, Лейбница, переживает кризис в 18 в., что обусловлено отъединением от нее позитивных наук, вырождением метафизики в догматическое систематизаторство (напр., в системах Вольфа и Баумгартена), активной разрушительной критикой метафизики со стороны сенсуализма, скептицизма, механистического материализма и Просвещения. Показательны в этом отношении система Беркли, в наибольшей степени отвечающая критериям метафизики, но в то же время своим учением о невозможности бытия без восприятия подрывавшая основы традиционной метафизики, и учение Юма, фактически осуществившее критикой понятий Я и причинности самодеструкцию метафизики. В немецкой классической философии 18–19 вв. происходил сложный процесс радикального пересмотра старой метафизики, парадоксально связанный с реставрацией метафизики как умозрительной картины мира. Определяющую роль в этом процессе сыграла критическая философия Канта, который критиковал не метафизику как науку (ее необходимость и ценность он признавал, считая метафизику завершением культуры человеческого разума), а догматическую метафизику прошлого. Своей задачей он считал изменение метода метафизики и определение собственной сферы ее приложения. Разделяя рассудок и разум, Кант показывает, что некритическое распространение деятельности рассудка за пределы возможного опыта порождает ошибки старой метафизики. Кант предлагает программу построения метафизики как истинной системы (т.е. такой, где каждый отдельный принцип или доказан, или в качестве гипотезы приводит к остальным принципам системы как следствиям). В работе «Какие действительные успехи сделала метафизика...» он указывает на «два опорных пункта», вокруг которых вращается метафизика: учение об идеальности пространства и времени, указывающее на непознаваемое сверхчувственное, и учение о реальности понятия свободы, указывающее на познаваемое сверхчувственное. Фундаментом обоих пунктов, по Канту, является «понятие разума о безусловном в целокупности всех подчиненных друг другу условий». Задача метафизики – в том, чтобы освободить это понятие от иллюзий, возникших из-за смешения явлений и вещей в себе, и избегнув тем самым антиномии чистого разума, выйти к «сверхчувственному» (см. Кант И. Соч. в 6 тт., т. 6, с. 239.) Истинная метафизика, т.о., возможна лишь как систематическое знание, выведенное из чистого и «очищенного» от иллюзий разума. Однако Кант не построил такой системы, ограничившись исследованием противоречий, в которые неизбежно впадает разум, пытающийся синтезировать законченную картину мира. Кант ввел разделение метафизики на метафизику природы и метафизику нравов, толкуя последнюю как такую сферу, где противоречия чистого разума находят практическое разрешение. Он также четко размежевал метафизику и естествознание, указав, что предметы этих дисциплин совершенно различны.

На основе кантовских идей (в частности, его учения о творческой роли субъекта в познании) Фихте и ранний Шеллинг построили новый вариант метафизики. Его наиболее специфичной чертой было понимание абсолюта не как неизменный сверхреальности (такова была установка традиционной метафизики), а как сверхэмпирической истории, в которой совпадают процесс и результат. Связав на основе принципа историзма мышление и бытие, метафизику и науку, разум и природу, они истолковали диалектику разума не как теоретический тупик, а как движущую силу развития познания: диалектика, которая у Канта была лишь сигналом антиномии, становится у них неотъемлемым свойством истинного мышления и способом существования самой реальности.

Рассматривая истину и бытие как процесс, Гегель создал систему, в которой истина выступает как поступательное развитие разума, а противоречие – как его необходимый момент. Он переосмыслил кантовское различение рассудка и разума и сделал последний носителем истинного познания, а диалектику – методом постижения противоречий и развития понятий. Рассудок, согласно Гегелю, оперируя конечными однозначными определениями, является хотя и необходимым, но недостаточным условием познания. Источник ошибок метафизического метода он видел в ограничении познавательной деятельности лишь сферой рассудка. Т.о., Гегель впервые противопоставил метафизику и диалектику как два различных метода. Вместе с тем он оценивал свою философию как «истинную» метафизику и традиционно понимал ее как «науку наук». «Человек, – пишет Гегель в § 98 «Малой Логики», – как мыслящее существо есть врожденный метафизик.

Важно поэтому лишь то, является ли та метафизика, которую применяют, настоящей, а именно: не придерживаются ли вместо конкретной, логической идеи односторонних, фиксированных рассудком определений мысли...» В отличие от «дурной» метафизики, истинная метафизика, по Гегелю, есть мышление, которое постигает единство определений в их противоположности (Гегель обозначает такое мышление рядом синонимичных терминов: «спекулятивное», «положительно-разумное», «мистическое»), тогда как мышление рассудочное постигает определения в «раздельности и противопоставленности» (см. там же, § 82). Особую позицию по отношению к метафизике занимает поздний Шеллинг, чья «положительная» философия отмежевалась от немецкого трансцендентализма как от «негативного» конструирования идеальных схем. Истинная метафизика должна, по Шеллингу, обратиться к позитивной реальности, данной, с одной стороны, – в Откровении, с другой – в экзистенциальном опыте.

Философия 19 в. характеризуется отрицательным отношением к метафизике вообще и ее гегелевскому варианту в частности: критика метафизики – один из ее доминирующих мотивов. Попытки же возродить докантовскую метафизику не выходят за рамки профессиональных экспериментов, хотя в некоторых случаях (Гербарт, Лотце, Тейхмюллер, Брентано) оказываются востребованными в 20 в. феноменологией и др. течениями. В этот период понятие «метафизика» приобретает устойчиво отрицательную окраску, подобно понятию «схоластика». Уже первые результаты критической реакции на гегелевскую философию показали основные направления антиметафизики 19 в.: таковыми были волюнтаризм Шопенгауэра (развитый впоследствии «философией жизни»), религиозный иррационализм Кьеркегора, антропологизм Фейербаха, позитивизм, марксизм. К ним присоединяются сформировавшиеся во 2-й половине 19 в. витализм Ницше, прагматизм и сциентистские версии неокантианства. Несмотря на различие позиций, с которых велась критика, общим был вывод о метафизике как бесплодной конструкции разума, не выходящей к реальности природы и индивидуума. Можно найти общность и в положительных программах этих течений; они противопоставляют метафизике тот или иной тип эмпирической реальности (психологической, социальной, прагматической и т.п.), или практической деятельности, к которым редуцируются традиционные онтологические и аксиологические универсалии. Зачастую альтернативой метафизики оказываются при этом не новые методы, а вульгаризация старых (напр., «диалектика», т.е. дурная схоластика марксизма). Это впечатляющее своим размахом мировоззренческое восстание против метафизики было по сути частью общекультурного кризиса классического рационализма и гуманизма.

В философии начала 20 в. происходят сложные процессы (подготовленные последними десятилетиями 19 в.), которые приводят и к частичной реабилитации классической метафизики, и к поискам новых неклассических форм метафизики. Такие направления, как неогегельянство, неокантианство, неотомизм, неоромантизм, неореализм, самой своей «нео»-установкой на возвращение к истокам реставрировали и адаптировали фундаментальные схемы метафизического мышления, которые оказались более адекватными в кризисной для Европы ситуации, чем оптимистический позитивизм 19 в. Но потребность в метафизике как опоре для мышления и морального выбора вела к новым, неклассическим моделям. Нередко при этом новая метафизика вырастала из антиметафизических течений в той мере, в какой они – осознанно или нет – осуществляли свое самообоснование: такова была, напр., эволюция неопозитивизма, ницшеанства, фрейдизма. Подобным образом развивалась в начале 20 в. философия жизни, которая в трактовке Бергсона вышла за границы витализма, обретая измерение спиритуализма и даже воспроизводя неоплатонические интуиции; в трактовке Дильтея – обнаружила кризис психологизма и потребность в онтологии понимания исторических феноменов; в трактовке Шпенглера – востребовала первичной реальности форм культуры. Многообразные рецепции Ницше в это время также показывают предрасположенность умов к новому прочтению классической метафизики (напр., ницшеанство философского символизма), то же можно сказать о юнгианском пересмотре фрейдизма.

Метафизическое обоснование становится актуальным и для философии религии. «Второе дыхание» неотомизма, инициированная Бартом «диалектическая теология» протестантизма, поиски философских основ православия российскими интеллигентами, – во всех этих процессах метафизика помогает преодолевать антропоцентризм 19 в.

Философия культуры, окончательно сформировавшаяся в 20 в. (Шпенглер, Зиммель, Тойнби, Кассирер, Ортега-и-Гасет, Коллингвуд, Вяч. Иванов, Флоренский, Лосев), тяготеет к пониманию «первых начал» как сверхопытных прототипов исторически разворачивающегося культурного творчества и в ряде версий допускает связанность этих парадигм мифоподобным сквозным «сюжетом». Симптоматична апология метафизики, предпринятая Коллингвудом, с его проектом «метафизики без онтологии», которая должна искать «абсолютные предпосылки», формирующие культурный и познавательный опыт.

Виталистские и религиозные направления к середине 20 в. дают зрелые плоды новой метафизики, чаще всего на пересечениях с философиями языка, науки и культуры. Таковы религиозный экзистенциализм (Ясперс, Марсель, Тиллих, Бердяев, Шестов), философия диалога и интерсубъективности (Бубер, Розеншток-Хюсси, Бахтин, Левинас, Апель), герменевтика (Гадамер, Рикёр, Хайдегтер). Этим направлениям свойственны поиски первоначал метафизики не в сфере объективности безличных субстанций, а в интерсубъективном измерении межличностных коммуникаций, не поддающихся сведению к универсалиям. Показателен обостренный интерес представителей этих течений к Кьеркегору, первопроходцу темы метафизической первичности «конечного» бытия.

Значительных результатов достигает метафизика русской философии в 1-й половине 20 в. Традиционная опора на христианский платонизм, интерес к системам Гегеля и Шеллинга, тяга к предельным обоснованиям этики и политики – все это сделало естественным тот поворот к метафизике, который с трудом давался Западу. Системные построения Вл.С.Соловьева и его ближайших учеников кн. С.Н. и Е.Н.Трубецких задают каноническую модель метафизики, от которой идут ветви метафизики «всеединства» (Булгаков, Карсавин, Франк), «имяславия» (Лосев), «конкретной метафизики» (Флоренский). Самостоятельными версиями метафизики являются персонализм Н.Лосского и трансцендентализм идущей от Б.Н.Чичерина философско-правовой школы (Вышеславцев, Новгородцев, И.Ильин). Родовой чертой русской метафизики можно назвать стремление к онтологической укорененности религиозно-этической правды. Философия науки, стимулируемая научной революцией 20 в., приходит к метафизике двумя путями: в ходе интерпретации научных открытий и через анализ методологии и языка науки. В первом процессе активно участвовали сами естествоиспытатели (напр., показательно влияние Платона на Гейзенберга, Спинозы на Эйнштейна, восточной диалектики на Бора); во втором – по преимуществу философы. Наиболее значительные типы ревизии метафизики, генетически связанные с проблемой обоснования математики, дают аналитическая философия и феноменология. Гуссерль самим постулированием задачи феноменологии как описания сущностей, данных в субъективном опыте, но не растворяющихся в нем, уходит от психологически окрашенного позитивизма 19 в. и предполагает транссубъективный статус сущностей и аналогичный статус модусов их восприятия (характерно желание Гуссерля назвать свое учение «археологией», где «архе» имеет аристотелевский смысл; ср. название одной из его главных работ: «Первая философия»). Не останавливается Гуссерль и перед необходимостью восстановить в таком случае онтологию как философскую науку: его доктрина «региональных онтологии», изучающих нередуцируемые чистые сущности, порождающие независимые регионы бытия (напр., этика, наука, религия), далека от наивного объективизма «школьной» метафизики, но близка версиям Платона и Канта. В поздних работах Гуссерля («Кризис европейских наук...») звучит и аксиологический мотив метафизики: защита истинного рационализма от догматизма и скептицизма.

От феноменологии ответвляются такие метафизически валентные учения, как антропология Шелера, фундаментальная онтология Хайдеггера, косвенно – «новая онтология» Н.Гартмана; французская ветвь дает версии Мерло-Понти и Сартра. Н.Гартман, опираясь на теорию интенциональности, но отказываясь от феноменологического примата трансцендентальной субъективности, строит «метафизику познания», ориентированную на «реальное» бытие, что сближает это построение с позицией неореализма (Уайтхед). Гартман критикует классическую метафизику за логизацию бытия и признает бытийной реальностью лишь обладающее необходимостью «действенное» (иерархические слои которого должны изучаться метафизикой), отвергая действенность идеально-возможного. Шелер и Хайдеггер, разделяя установку Гуссерля на обоснование науки не через абстрактные универсалии, а через выявление собственной структуры феноменов в соотнесении со структурой Я, осуществляют тем не менее далеко идущее переосмысление статуса Я и делают еще один шаг навстречу традиционной метафизике. В аксиологии Шелера предельным обоснованием смысла бытия оказывается категория «духа», порождающего человека как сверхприродное (но сохраняющее структуру естественной эмоциональности) существо. В онтологии Хайдеггера установка метафизики присутствует и в раннем варианте (соотнесение экзистенциальных структур Я с «Бытием», не тождественным никакому отдельному сущему), и в позднем (соотнесение мышления, которое позволяет Бытию говорить через себя, с необъективируемым «Событием», благодаря которому сохраняется самость человека). В ряде работ Хайдеггер специально рассматривает статус метафизики («Кант и проблема метафизики», «Что такое метафизика», «Введение в метафизику»). Старая метафизика, с его точки зрения, привела к забвению бытия, власти техники и нигилизму, поскольку толковала бытие через эмпирическое сущее и сделала субъективное мышление единственным посредником между человеком и бытием; поэтому возвращение к подлинному мышлению есть одновременно конец метафизики. В поздних образцах «экзистенциальной феноменологии» Мерло-Понти проблематика метафизики превращается в структурный анализ мира повседневного чувственного (в первую очередь перцептивного) опыта, который играет роль «онтологии чувственного мира» (особенно в произведениях искусства). Экзистенциалистскую версию феноменологической метафизики дает Сартр («Бытие и ничто»). В качестве первичной фактичности им рассматривается сознание, «пустота» и «случайность» которого приносит в мир «ничто» и почти синонимичные ему «свободу» и «ответственность». Позиция Сартра, несмотря на социальный радикализм, зачастую оказывается (как отмечал Хайдеггер) лишь перевернутой формой традиционной метафизики.

Философия языка порождает метафизику языка, в которой, в свою очередь, можно выделить несколько принципиальных решений проблемы метафизики. На стыке с философией науки находится аналитическая философия, для которой проблема метафизики возникла в связи с анализом естественного языка и его метафизических импликаций. Если на ранних этапах этому направлению было свойственно стремление «разоблачить» метафизику как языковую иллюзию или намеренный софизм (напр., Карнап . Преодоление метафизики логическим анализом языка. 1931), то в дальнейшем проблематика метафизики становится для аналитиков разных направлений ординарной темой; антиметафизическая аргументация позитивизма и прагматизма, приводившая к деструктивным релятивистским выводам, постепенно вытесняется доверием «здравому смыслу» и «реалистической» компонентой, заложенной в аналитическую философию еще логицизмом Фреге, Дж.Мура и Рассела. Специфична версия Витгенштейна: в «Логико-философском трактате» можно найти последовательную критику метафизики и признание за философией только статуса деятельности по логическому прояснению мыслей («Большинство предложений и вопросов философа коренится в нашем непонимании логики языка»), но в свете жизненной позиции Витгенштейна и некоторых этических мотивов позднего творчества его «тезис о молчании» (о том, что невыразимо, надо молчать) приобретает характер метафизической установки.

Аналитики в конечном счете находят компромиссный способ сохранить позитивные возможности метафизики (в первую очередь это способность предельного обоснования теоретического знания) и избежать свойственного старой метафизике гипостазирования понятий: если не приписывать языковым структурам «реального» бытия, то можно признать их квазиметафизический статус «начал и причин» в рамках принимаемого языка. От публикации работы Стросона «Индивиды. Опыт дескриптивной метафизики» (1959) отсчитывают обычно начало умеренной реставрации традиционных установок метафизики в аналитической традиции. «Дескриптивная» метафизика Стросона доказывает, что без метафизических допущений существования «тел», «личностей» и пространственно-временной рамки их бытия невозможна идентификация ни единичных объектов, ни состояний сознания. «Реставрационная» же метафизика показывает, каким образом можно усовершенствовать и расширить использование языка. Сходную позицию по отношению к метафизике занимает Куайн, противопоставивший таким антиметафизическим «противоядиям», как методы верификации и фальсификации, доктрину оценки теории только как целостной системы предложений. Поскольку теория, в соответствии с его принципом «онтологической относительности», может рассматриваться лишь на языке другой теории, то этот разомкнутый процесс взаимоперевода теоретических языков не может быть сведен к абсолютному критерию, и, значит, невозможно и не нужно ломать языковые схемы, порождающие метафизическую картину мира. Философия в этом отношении лишь количественно – по степени абстракции – отличается от естественных наук. Хотя Куайн называет себя, как и Стросон, «натуралистом», в представленной позиции достаточно и метафизических элементов.

Характерна также эволюция структурализма, заменившего обоснование метафизики анализом безличных структур, опосредующих природу, коллективное и индивидуальное сознание, и постулировавшего безальтернативность метода естественных наук даже в традиционно гуманитарных сферах, где – с опорой на лингвистику и антропологию – предполагалось изучать объективные символические структуры. С точки зрения Леви-Строса, изучение знаков не требует исследования их референтов, и потому метафизическая проблематика в науке нерелевантна. Но логика научного исследования (особенно изучения структуры мифов) вела, напротив, к предельному расширению духовно-смысловой компоненты, и поздний Леви-Строс бросает фразу о «незваном госте» на структуралистских дискуссиях, о человеческом духе.

Еще многозначнее отношения метафизики с постструктурализмом (Фуко, Деррида, Делез, Гваттари, Бодрийар, Лиотар). Его борьба с «логоцентризмом» классической метафизики напоминает своей остротой антигегельянство 1840-х гг. Авторитетные для него мыслители (Ницше, Маркс, Фрейд, Хайдеггер) – ниспровергатели метафизики. Постструктурализм объявляет метафизике «войну без правил», поскольку правила уже навязывают метафизическую позицию. Мир для постструктурализма есть текст, при «деконструкции» которого обнаруживается исчезновение референций. Но в то же время манифестированные принципы на свой лад требуют более жесткую метафизику, чем классическая, с ее смягчающей дистанцией между субъективным произволом и бытием. Выдвижение на первый план «человека вожделеющего» как субстрата субъективной активности и как объясняюще-разоблачающего принципа, уход от структуралистского сциентизма к анализу смыслопорождающей духовности, выявление в любой знаковой системе символов власти – все это влечет за собой реанимацию старой волюнтаристской метафизики шопенгауэровского толка, разве что подновленной опытом авангардных акций против «буржуазной культуры».

В целом философии 20 в. свойственно нарастающее тяготение к метафизике, но разброс позиций – от мягкого признания пользы, которую приносит метафизика, обобщая культурные феномены и строя картину мира, до радикального разрыва с традицией при сохранении сверхзадачи метафизического обоснования опыта – не позволяет пока дать этой тенденции четкую характеристику.

Литература:

1. Новые идеи в философии, сб. 17. СПб., 1914;

2. Вартофский М. Эвристическая роль метафизики в науке. – В сб.: Структура и развитие науки. М., 1978;

1. Heidegger M. Einführung in die Metaphysik. Tüb., 1953;

2. Reiner H. Die Entstehung und ursprungliche Bedeutung des Namens Metaphysik. – «Zeitschrift für philosophische Forschung», 1954, 8, 210–237;

3. Strawson P.F. Individuais. An Essay in Descriptive Metaphysics. L., 1961;

4. De George R.T. Classical and Contemporary Metaphysics. N.Y., 1962;

5. Zimmermann A. Ontologie oder Metaphysik? Leiden–Kologne, 1965;

6. Wiplinger F. Metaphysik. Grundfragen ihres Ursprungs und ihrer Vollendung. Freiburg–Münch., 1976;

7. Metaphysik, Hrsg. v. G.Janoska und F.Kauz. Darmstadt, 1977;

8. Kaulbach F. Einführung in die Metaphysik. Darmstadt, 1979;

9. Boeder H. Topologie der Metaphysik. Freiburg–Münch., 1980;

10. Parsons T. Nonexistent Objects. New Haven, 1980;

11. Zalta E. Abstract Objects: An Introduction to Axiomatic Metaphysics. Dordrecht, 1983;

12. Aune B. Metaphysics: The Elements. Minneapolis, 1985;

13. Thorn R. Paraboles et Catastrophes. P., 1986;

14. Suppes P. Probabilistic Metaphysics. Oxf., 1984.

А.Л.Доброхотов

Метафизика – это раздел философии, который занимается первоначалом вселенной как философской совокупности, объективно существующей действительности и бытия или существования как такового.

Изначальное своё название «метафизика» получила с лёгкой руки Андроника Родосского, который обработал до конца труды Аристотеля с его рассуждениями о «первых родах сущего», что сейчас можно назвать «первопричинами всего существующего». И расположил их после работ по физике. Таким образом озаглавив их «после физики», то есть «метафизика». Хотя сам Аристотель свой труд так не называл и понятие такое не вводил.

Считается, что сам термин «метафизика» был озвучен Николой Дамасским ещё в первом веке нашей эры как «нечто», что лежит за пределами явлений физических, но является предметом изучения и их основой. В дальнейшем подобное значение стало рассматриваться как сознание. Таким образом, была введена первая область метафизических изучений – изучение сознания, его границ и истоков, соотнесение его с реально чувственным миром.

В широкое использование термин «метафизика» был введён Симплицием в пятом веке и стал своеобразным синонимом всей философии в тот период. Ведь основное изучение касалось всего существующего, но не доступного познанию с помощью основных органов и систем измерений.

Естественно, что такое собирательное понятие в разное время несколько по-иному трактовалось. Поэтому, затрагивая вопрос о создателе метафизики, стоит упомянуть, что в настоящее время принято разделять её на:

• метафизику античности;
• метафизику классическую или Нового времени;
• метафизику современности.

Именно поэтому, создателями метафизики можно в равной степени назвать Аристотеля, Декарта, Канта, Гегеля, Хайдеггера и многих других знаменитых философов.

Кроме того, ряд поэтов и прозаиков 70-90 годов прошлого века, и даже – нынешних литераторов, таких как Юрий Мамлеев, так же называют творцами метафизики в творчестве, как одного из литературных течений реализма.

Так, Аристотель описывал и обсуждал проблемы «начал» как таковых. Декарт вводит понятие эпохе – такого принципа рассуждения, когда бытие не рассматривается без сознания. Таким образом рождается его: «я сомневаюсь, значит мыслю, значит существую». То есть, нельзя усомниться в самом сомнении.

Начиная с позапрошлого века, метафизика стала рассматриваться как способ понимания, который включает в себя уже существующие высказывания, которые пришли в «имеющийся» мир и стали наряду с такими же вопросами, которые присуще нам в предметном мире. Кант подвергает критике то, что знания приходят с опытом. Он говорит. Что существует заранее известное (априорное), доопытное и послеопытное (апостериорное) знания.

А Гегель размышляет о понятии начала метафизики, приходя к тому, что его в принципе нельзя соотносить с такими понятиями, как, например, начало точных наук (математики или физики).

Само понятие «метафизика», которое существует более двух тысяч лет, обросло различными значениями и дополнениями к значениям, поэтому правильнее будет рассмотреть не эти вариации, а основные фундаментальные вопросы, которыми она занимается.

Основные вопросы метафизики

Можно констатировать факт, что к основным вопросам в разное время существования метафизики, относят следующие:

История становления метафизики, как центрального значения философии

Итак, как уже упоминалось ранее, метафизика остаётся центральным значением философии. Для многих она сама является воплощением философии. Так, теории Аристотеля связывают метафизику с сущностью и бытием ума. Для теории Платона, она связана с идеями.

В настоящее время многие авторы ставят понятие метафизики как синоним идеального, лежащего за пределами явно воспринимаемого, того, что сверх наших чувствований. Однако, здесь же кроются и коренные различия. Ведь идеал карла Маркса совсем не тождественен представлениям платоников.

Идеи Канта развивали в позапрошлом веке позитивисты, полагая что в отличии от него самого, опираются лишь на опыт и факт. Критики же позитивистов аргументировали свои нарекания тем, что ни одни обобщающие понятия, которые были использованы, не имеют «наличного» представления в фактическом мире. Позже критика с позиции марксизма-ленинизма вообще ставила знак равенства между понятием метафизики и обманом.

Во второй половине позапрошлого века Фридрих Ницше обратил всё своё для войны с метафизикой. Он утверждал, что первоначала не может быть никогда. Есть доминирование чистого становления через доминирование Ничто. Такую борьбу Ницше можно охарактеризовать как всестороннее развитие нигилизма. Ведь нет ничего, что бы можно было не вместить в саму эту позицию всеобщего сомнения и отрицания.

Хайдеггер несколько переработал понятие «ничто» с точки зрения сущности языкового обозначения. Ведь любая позиция есть таковым если она имеет свою звучание в языке. Таким образом его метафизика сводится к понятиям «что она есть?». Он считал, что метафизика является «близнецом» любой речевой формы.

А уже в прошлом веке Людвиг Витгенштейн вообще свёл её понятие к значению равному языковой игре. Сами же значения слов не известны и выражены быть не могут, поэтому представляют лишь забавную игру. А вопросы изначально не имеют ответов. Мир дан как целостность, его нельзя полностью переложить в слова или их формы, и не доступен для постановки вопросов.

Постмодернисты прошлого века, становясь на защиту Ницше и Хайдеггера, объявляют войну метафизике бытия. Они говорят, что, поднимая вопрос о первопричинах, возникает целостный субъект, который стремится к пониманию. «На самом деле» нет никакого этого «на самом деле», поскольку нет истинны и того, кто эту истину может постичь. Понятие целостности, даже на уровни целостности «я» дробиться на ряды текстов.

Деконструктивисты переносят эпохе Декарта на уровень слова и буквы. Текстом является всё и ничего одновременно.

От философии к медицине

Ещё до признания психиатрии отдельной наукой, Дэвид Юм, в рамках философии, описал понятие метафизической интоксикации. Позже по его описаниям и личным исследованиям Т.Циген впервые ввёл понятие как синдром заболевания.

Существуют несколько идей возникновения метафизической интоксикации:

Основные симптомы и прогнозы

Считается, что основными симптомами является склонность к обобщённым умозаключениям, мудрствованию без необходимой продуктивной мыслительной деятельности и переработки критики. Одним из самых ярких примеров является случай пациента, который утверждал, что распространение тотального добра на планете возможно только с распространением вегетарианства, так как поедание плоти будит в человеке хищника. Однако, на вопрос достаточно ли это, учитывая, что, например, Гитлер был вегетарианцем? Он мог лишь снова и снова повторять свою идею.

Отсюда вытекает ещё один показательный момент – человек не может производить логические умозаключения или просто отвечать на вопрос, например, что ошибался или, наоборот – стоит что-то добавить к идее. Его сверхценная идея более похожа на навязчивый бред. Более того, человек вообще не склонен делиться своими «знаниями»: не ищет сторонников. У него может развиться апатия, истощение и мании. Основными отличительными признаками метафорической интоксикации по А.Личко являются:

• нелепое содержание высказывания;
• нечёткость и непоследовательность изложения;
• отсутствие активности при распространении идеи;
• проблематичная социализация пациента;
• возможность выделить другие симптомы психиатрического характера

Стоит сказать, что прогнозы для полной ремиссии вполне благоприятные. Особенно при стационарном наблюдении врача и медикаментозной терапии. Однако, существует большое количество случаев, когда пациент и его родственники отказываются от постоянного наблюдения и периодического лечения. В этом случае главным моментом является возможность суицидальных попыток на фоне незначительных или вообще отсутствующих эмоциональных привязанностей к другим людям (даже родителям). На фоне сверхидеи ценность собственной жизни так же выглядит незначительно. Поэтому, пациенты могут решиться на такой кардинальный шаг.

В случае же, если человек не проявляет суицидальных склонностей, главным моментом, который страдает – это его социализация и активность с точки зрения становления как специалиста и члена семьи. Как правило, пациент уходит в изоляцию, не находя заинтересованность своими идеями. Часто расценивает сексуальные контакты как «низменные» или, наоборот, высказывается о моногамном браке как архаике в противовес «свободе», что, естественно не способствует созданию устойчивых интимных связей.

Пациент может посвящать всё время чтению философских трактатов, причём «выуживая» из них некие однобокие и разрозненные сведения. Это, в свою очередь, сильно сказывается на карьере и вообще его становлении как профессионала в определённой области. Во времена советского союза, когда трудоустройство было обязательным, проверялось и заносилось в медицинские карты, пациенты, отказавшиеся от дальнейшей терапии, чаще всего работали истопниками и сторожами, проявляя низкую заинтересованность или её полное отсутствие к обучению и профессиональному росту.

В настоящий момент сведения о их судьбе, как правило, являются недоступными для статистических исследований. Однако, многие специалисты, ведущие свою личную базу данных, говорят о частом отказе вообще работать в случае, если существует возможность стать иждивенцем у более активных членов семьи, или же указываются случайные вынужденные заработки.

Однако, помимо симптома, философская интоксикация может выступать как разновидность акцентуации характера. В этом случае высказывания не производят впечатление нелепых. В их основе всегда лежит рациональное начало, но при этом формулировки отличаются некоторой однобокостью.

Кроме того, такие личности проявляют крайнюю степень негибкости в трансформации своих идей. То есть, в случае, если задаются наводящие или уточняющие вопросы, находится не состыковка некоторых идей с преломлением их в реальной действительности, пациент не может развить идею, признать ошибку или перефразировать умозаключение. Более того, при обнаружении сходных и поясняющих теорий, ему тяжело даётся разумный синтез.

В этом случае медикаментозная терапия не показана. Зато хорошие результаты дают психотерапевтические сеансы. Кроме когнитивных процессов, внимание обращается на коррекцию аффективно-эмоциональной составляющей. Пациента учат замечать и ценить переживания других людей, стараясь, таким образом, подводить его к более тесному межличностному общению.

От философии к литературе

Так же интересным явлением русской литературы и поэзии является метафизический реализм. Утверждалось, что реальность может быть совершенно не одна. И реальность человека явно отличается от реальности муравья, например. Согласно Эпштейну метареализм – поэзия той реальности, где метафора может объединить своё прямое и переносное значение.

И хотя считается, что основа метареализма была положена в 70-х годах, существуют и современные писатели, готовые пересматривать и сам подход к метафизическому реализму и его направление. Так, Юрий Мамлеев, автор романа «Шатуны» утверждаем эдакую двуликость «тёмного». Жизнь так коротка и порою ужасна, что осознание этого должно стать своеобразным катарсисом и очищением. В этом и состоит реальность высокого творчества: переосмысливать себе через призму «грязи» окружения.