В преобразовательной деятельности Петра I можно выделить четыре основных направления:

1. Реформы государственного аппарата - административная и военная.
2. Экономические и социальные реформы.
3. Реформы церкви и преобразования в культурной жизни.
4. Реформы, связанные с повышением международного статуса России.

Многократное увеличение налогов привело к обнищанию и закабалению основной массы населения. Прикрепление каждого россиянина к месту жительства и месту службы сократили пространство свободы, расширившееся в это время в Европе. Все были вмонтированы в систему, как винтики в часовой механизм. Проводя реформу государственного управления, Петр I руководствовался введением бюрократического начала. В России сложился культ учреждения, а погоня за чинами и должностями стала национальным бедствием.

Особенностью административной реформы было создание системы государственного контроля за деятельностью аппарата управления. Это привело к своеобразной “бюрократической революции”, последствием которой стала зависимость всех от госаппарата.

Экономическая политика в период царствования Петра I носила меркантилистский характер, сочеталась с протекционизмом по отношению к отечественной промышленности. Политика меркантилизма подразумевала поощрение развития внутренней торговли и промышленности при активном внешнеторговом балансе. Поощрение «полезных и нужных» с точки зрения государства видов производства сочеталось с запрещением или ограничением выпуска «ненужных» товаров. Развитие промышленности диктовалось нуждами ведения войны. Главное внимание уделялось металлургии, центр которой переместился на Урал. Появились медеплавильные, сереброплавильные, железоделательные заводы.

В столице выросли Арсенал и Адмиралтейская верфь , со стапелей которой при жизни Петра I сошло 59 крупных и 200 мелких судов. К 1725 году в стране имелось 25 текстильных предприятий, канатные и пороховые мануфактуры. Впервые были построены бумажные, цементные, сахарные заводы, а также фабрика по производству обоев. Рост промышленного производства основывался на усилении феодальной эксплуатации. На мануфактурах широко применялся принудительный труд - использовался труд крепостных, купленных (посессионных) крестьян, а также труд государственного (чернокожного) крестьянства, которое приписывалось к заводу как постоянный источник рабочей силы.

В мелкотоварном производстве также происходили преобразования. В 1711 году при мануфактурах были учреждены ремесленные школы. А указами 1722 года в городах было введено цеховое устройство. Это свидетельствовало о покровительстве власти развитию ремесел.

Сельское хозяйство развивалось по-прежнему экстенсивным путем. Вводились новые культуры - лекарственные растения, фруктовые деревья, табак и др.

В области внутренней и внешней торговли большую роль играла государственная монополия на заготовку и сбыт основных товаров, что значительно пополняло казну. К концу петровского правления экспорт русских товаров вдвое превышал импорт, а высокие таможенные тарифы надежно ограждали внутренний рынок.

Главные итоги военных реформ Петра Великого заключаются в следующем:

Создание боеспособной регулярной армии, одной из сильнейших в мире, которая дала России возможность воевать со своими основными противниками и побеждать их;

Появление целой плеяды талантливых полководцев (Александр Меншиков , Борис Шереметев, Федор Апраксин, Яков Брюс и др.);

Создание мощного военного флота; - гигантский рост военных расходов и покрытие их за счет жесточайшего выжимания средств из народа.

Церковная политика Петра, как и его политика в других сферах государственной жизни, была направлена, прежде всего, на как можно более эффективное использование церкви для нужд государства, а если конкретнее - на выжимание из церкви денег на государственные программы, прежде всего на строительство флота. После путешествия Петра в составе Великого посольства его занимает еще и проблема полного подчинения церкви своей власти. В результате церковной реформы церковь потеряла огромную часть своего влияния и превратилась в часть государственного аппарата, строго контролируемую и управляемую светской властью.

Главным итогом всей совокупности Петровских реформ стало установление в России режима абсолютизма, венцом которого стало изменение в 1721 г. титула российского монарха - Петр объявил себя императором, а страна стала называться Российской Империей. Таким образом было оформлено то, к чему шел Петр все годы своего царствования - создание государства со стройной системой управления, сильной армией и флотом, мощной экономикой, оказывающего влияние на международную политику. В результате Петровских реформ государство не было связано ничем и могло пользоваться любыми средствами для достижения своих целей. В итоге Петр пришел к своему идеалу государственного устройства - военному кораблю, где все и вся подчинено воле одного человека - капитана, и успел вывести этот корабль из болота в бурные воды океана, обходя все рифы и мели.

Россия стала самодержавным, военно-бюрократическим государством, центральная роль в котором принадлежала дворянскому сословию. Вместе с тем отсталость России не была полностью преодолена, а реформы осуществлялись в основном за счет жесточайшей эксплуатации и принуждения.

«Регулярное государство» Петра I.

Хотя проводимые Петром I реформы государственного управления не отличались систематичностью и строгой последовательностью, нетрудно заметить две задачи, которые оставались для него всегда приоритетными и неоспоримыми, а именно: 1) унификация органов государственного управления и всей системы администрации; 2) проведение через всю администрацию коллегиального начала, которое вместе с системой гласного (прокурорского) и тайного (системы фискалитета) контроля должно было, по убеждению царя, обеспечить законность в управлении.

Петр I был захвачен идеей создания в России государства совершенной регулярности, в котором каждый человек имел бы точно обозначенное место и строго подчинялся регламенту. Его модель идеального (регулярного, правомерного) государства строилась на убеждении, что государство может эффективно функционировать только на основе установленных сверху законов и правил и только с помощью правильно устроенной системы государственной бюрократии, поставленной под жесткий контроль верховной власти и свободной от произвола чиновников.

Построение рационально управляемого государства путем реформ и законодательного регламентирования было осознанной целью Петра. Он мечтал о создании, по его выражению, «регулярного» государства, в создании, по его выражению, «регулярного» государства, в котором использовались бы хорошо продуманные законы, обеспечивающие бесперебойное функционирование всего механизма управления и ограждающие население от произвола чиновников. Но при отсутствии каких-либо институтов социального контроля государство ничем не было связано в ходе осуществления реформ. И реформы стали приобретать характер принудительных мероприятий. Никакая инициатива, исходящая от общества и даже от ближайшего окружения, стала не нужна. Петру необходимы были лишь способные организаторы и исполнители.

С точки зрения практической реализации модель регулярного государства нашла свое воплощение в законодательном регулировании всех сторон общественной жизни, активном государственном вмешательстве в общественные отношения, государственном протекционизме (активной государственной поддержке приоритетных отраслей народного хозяйства) вплоть до введения государственной монополии в ряде отраслей тогда еще молодой национальной промышленности. С этим же связано стремление Петра I создать действенную систему борьбы против коррупции и приказной волокиты.

Основным принципом государственной политики Петра I был принцип пользы, государственной выгоды. В утверждаемой им новой системе ценностей государственные, державные интересы преобладали над идеологическими постулатами и догмами. Государство, ставшее в эпоху Петра I предметом нового культа, воспринималось как самодостаточная сущность и, в конечном счете, как новая основа российской идентичности. Религиозные ценности также были поставлены на службу государству. Такой государственный максимализм неизбежно должен был вступить в противоречие с христианской идеей духовного суверенитета личности. Как последовательный прагматик, Петр I не мог воспринимать нравственные абстракции христианства. Можно сказать, что именно с Петра I политика в России лишается всякого морального содержания.

Главной задачей государственных реформ Петра I являлась радикальная перестройка государственного аппарата, так как сформировавшиеся в московский период традиционно организованная власть и управление не могли обеспечить мобилизацию всех ресурсов — экономических, военных, технологических в условиях начавшейся модернизации общества. Модернизация государственного аппарата предполагала совершенно новые принципы его построения.

В качестве основных из них обычно выделяют:

1) институционализацию управления, нашедшую свое выражение в создании новой системы учреждений;

2) повышение эффективности управления, достигавшееся за счет унификации (единообразия), централизации, дифференциации аппарата управления и его милитаризации;

3) изменение принципов комплектования аппарата новых учреждений (коллегий, губерний).

В научных трудах очень часто XVIII и XIX вв. представляются особым периодом в историческом развитии нашей государственной жизни. Этому периоду усвоено несколько названий: одни зовут его "Императорским", другие "Петербургским", третьи просто называют это время новой русской историей.

Новую русскую историю обыкновенно начинают с так называемой эпохи преобразований нашего общественного быта. Главным деятелем этих преобразований был Петр Великий. Поэтому время его царствования представляется нашему сознанию той гранью, которая отделяет старую Русь от преобразованной России. С этой грани нам и должно начать свое изучение последней и прежде всего, стало быть, познакомиться с сущностью преобразований и с преобразовательной деятельностью Петра I.

Но деятельность Петра I до сих пор не имеет в нашем общественном сознании одной твердо установленной оценки. На преобразования Петра смотрели разно его современники, смотрим разно и мы, люди XIX и начала XX в. Одни старались объяснить себе значение реформы для последующей русской жизни, другие занимались вопросом об отношении этой реформы к явлениям предшествовавшей эпохи, третьи судили личность и деятельность Петра с нравственной точки зрения.

Петр I. Портрет кисти Ж. М. Наттье, 1717

Ведению историка подлежат, строго говоря, только две первые категории мнений, как исторические по своему существу. Знакомясь с ними, мы замечаем, что эти мнения иногда резко противоречат друг другу. Происходят такие несогласия от многих причин: во-первых, преобразования Петра I, захватывая в большей или меньшей степени все стороны древнерусской жизни, представляют собой такой сложный исторический факт, что всестороннее понимание его трудно дается отдельному уму. Во-вторых, не все мнения о реформах Петра выходят из одинаковых оснований. В то время как одни исследователи изучают время Петра с целью достичь объективного исторического вывода о его значении в развитии народной жизни, другие стремятся в преобразовательной деятельности начала XVIII в. найти оправдания тех или иных своих воззрений на современные общественные вопросы. Если первый прием изучения следует назвать научным, то второму всего приличнее название публицистического. В-третьих, общее развитие науки русской истории всегда оказывало и будет оказывать влияние на представления наши о Петре I. Чем больше мы будем знать нашу историю, тем лучше мы будем понимать смысл преобразований. Нет сомнения, что мы находимся в лучшем положении, чем наши предки, и знаем больше, чем они, но наши потомки то же скажут и о нас. Мы откинули много прежних исторических заблуждений, но не имеем права сказать, что знаем прошлое безошибочно – наши потомки будут знать и больше, и лучше нас.

Но говоря так, я не хочу сказать, что мы не имеем права изучать исторические явления и обсуждать их. Повинуясь присущему нашему духу стремлению не только знать факты, но и логически связывать их, мы строим наши выводы и знаем, что самые наши ошибки облегчат работу последующим поколениям и помогут им приблизиться к истине, так же как для нас самих поучительны и труды, и ошибки наших предков.

Не мы первые начали рассуждать о Петре Великом. Его деятельность уже обсуждали его современники. Их взгляды сменялись взглядами ближайшего потомства, судившего по преданию, понаслышке; а не поличным впечатлением. Затем место преданий заняли исторические документы. Петр стал предметом научного ведения. Каждое поколение несло с собой свое особое мировоззрение и относилось к Петру по-своему. Для нас очень важно знать, как в различное время видоизменялось это отношение к Петру нашего общества.

Современники Петра I считали его одного причиной и двигателем той новизны, какую вносили в жизнь его реформы. Эта новизна для одних была приятна, потому что они видели в ней осуществление своих желаний и симпатий, для других она была ужасным делом, ибо, как им казалось, подрывались основы старого быта, освященные старинным московским правоверием. Равнодушного отношения к реформам не было ни у кого, так как реформы задевали всех. Но не все одинаково резко выражали свои взгляды. Пылкая, смелая преданность Петру и его делу отличает многих его помощников; страшная ненависть слышится в отзывах о Петре у многих поборников старины. Первые доходят до того, что зовут Петра "земным богом", вторые не страшатся называть его антихристом. И те, и другие признают в Петре страшную силу и мощь, и ни те, ни другие не могут спокойно отнестись к нему, потому что находятся под влиянием его деятельности. И преданный Петру Нартов, двадцать лет ему служивший, и какой-нибудь изувер-раскольник, ненавидевший Петра I всем своим существом, одинаково поражены Петром и одинаково не способны судить его беспристрастно. Когда умер Петр и кончилась его реформационная деятельность, когда преемники, не понимая его, часто останавливали и портили начатое им, дело Петра не умерло и Россия не могла вернуться в прежнее состояние. Плоды его деятельности – внешняя сила России и новый порядок внутри страны – были на глазах у каждого, а жгучая вражда недовольных стала воспоминанием. Но многие сознательно жившие люди и долго спустя после смерти Петра продолжали ему удивляться не меньше современников. Они жили в созданной им гражданской обстановке и пользовались культурой, которую он так старательно насаждал. Все, что они видели вокруг себя в общественной сфере, вело начало от Петра I. О Петре осталось много воспоминаний; о том же, что было до него, стали забывать. Если Петр внес в Россию свет просвещения и создал ее политическую силу, то до него, как думали, была "тьма и ничтожество". Так приблизительно характеризовал допетровскую Русь канцлер граф Головкин, поднося Петру титул императора в 1721 г. Он выразился еще резче, говоря, что гением Петра мы "из небытия в бытие произведены". В последующее время эта точка зрения замечательно привилась: Ломоносов называл Петра "богом", ходячее стихотворение звало его "светом" России. Петра I считали творцом всего, что находили хорошего вокруг себя. Видя во всех сферах общественной жизни начинания Петра, его силы преувеличивали до сверхъестественных размеров. Так было в первой половине XVIII в. Вспомним, что тогда не существовало еще исторической науки, что возможность просвещения, данная Петром, создала еще лишь немногих просвещенных людей. Эти немногие люди судили Петра по тому преданию, какое сохранилось в обществе о времени преобразований.

Но не все, что было в России после Петра I, было хорошо. Не всем, по крайней мере, оставались довольны мыслящие люди XVIII в. Они видели, например, что усвоение западноевропейской образованности, начатое при Петре, превращалось часто в простое переименование культурной внешности. Они видели, что знакомство с Западом с пользой приносило к нам часто и пороки западноевропейского общества. Далеко не все русские люди оказывались способными воспринять с Запада здоровые начала его жизни и оставались грубыми варварами, соединяя, однако, с глубоким невежеством изящную внешность европейских щеголей. Во всех сатирических журналах второй половины XVIII в. мы постоянно встречаем нападки на этот разлад внешности и внутреннего содержания. Раздаются голоса против бестолкового заимствования западных форм. Вместе с тем развитие исторических знаний позволяет уже людям XVIII в. оглянуться назад, на допетровское время. И вот многие передовые люди (князь Щербатов, Болтин, Новиков) темным сторонам своей эпохи противопоставляют светлые стороны допетровской поры. Они не развенчивают деятельности Петра I, но и не боготворят его личности. Они решаются критиковать его реформу и находят, что она была односторонней, привила нам много хорошего со стороны, но отняла от нас много своего хорошего. К такому выводу они приходят путем изучения прошлого, но это изучение далеко не спокойно; оно вызвано недостатками настоящего и идеализирует прошлую жизнь. Однако эта идеализация направлена не против самого Петра, а против некоторых последствий его реформы. Личность Петра и в конце XVIII в. окружена таким же ореолом, как и в начале столетия. Императрица Екатерина относится к нему с глубоким уважением. Находятся люди, посвящающие всю свою жизнь собранию исторического материала, служащего к прославлению Петра, – таков купец Голиков.

Оценка реформ Петра I у Карамзина

Во второй половине XVIII в. зарождается уже наука русской истории. Но историки того времени или усердно собирают материалы для истории (как Миллер), или заняты исследованием древнейших эпох русской жизни (Ломоносов, Байер, Штриттер, Татищев, Щербатов, Шлецер). Петр I еще вне пределов их ведения. Первую научную оценку получает он от Карамзина. Но Карамзин как историк принадлежит уже XIX веку. Ученый по критическим приемам, художник по натуре и моралист по мировоззрению, он представлял себе русскую историческую жизнь как постепенное развитие национально-государственного могущества. К этому могуществу вел Россию ряд талантливых деятелей. Среди них Петру принадлежало одно из самых первых мест: но, читая "Историю государства Российского" в связи с другими историческими трудами Карамзина, вы замечаете, что Петру как деятелю Карамзин предпочитал другого исторического деятеля – Ивана III. Этот последний сделал свое княжество сильным государством и познакомил Русь с западной Европой безо всякой ломки и насильственных мер. Петр же насиловал русскую природу и резко ломал старый быт. Карамзин думал, что можно было бы обойтись и без этого. Своими взглядами Карамзин стал в некоторую связь с критическими воззрениями на Петра I упомянутых нами людей XVIII в. Так же, как они, он не показал исторической необходимости петровских реформ, но он уже намекал, что необходимость реформы чувствовалась и ранее Петра. В XVII в., говорил он, сознавали, что нужно заимствовать с Запада; "явился Петр" – и заимствование стало главным средством реформы. Но почему именно "явился Петр", Карамзин еще не мог сказать.

Портрет Н. М. Карамзина. Художник А. Венецианов

В эпоху Карамзина началось уже вполне научное исследование нашей старины (Карамзину помогали целые кружки ученых людей, умевших не только собирать, но и исследовать исторический материал). Вместе с тем в первой половине XIX в. в русском обществе пробуждалась сознательная общественная жизнь, распространялось философское образование, рождался интерес к нашему прошлому, желание знать общий ход нашего исторического развития. Не будучи историком, Пушкин мечтал поработать над историей Петра. Не будучи историком, Чаадаев принялся размышлять над русской историей и пришел к печальному выводу, что у нас нет ни истории, ни культуры.

Вопрос о деятельности Петра I и гегельянство

Обращаясь к прошлому, русские образованные люди не имели специальных исторических знаний и вносили в толкование прошлого те точки зрения, какие почерпали в занятиях немецкой философией. Германская метафизика XIX в. очень влияла на русскую образованную молодежь, и особенно метафизическая система Гегеля. Под влиянием его философии в 30-х и 40-х годах в России образовались философские кружки, выработавшие цельное мировоззрение и имевшие большое влияние на умственную жизнь русского общества середины XIX в. В этих кружках принципы германской философии применялись к явлениям русской жизни и вырабатывалось, таким образом, историческое миросозерцание. Самостоятельная мысль этих "людей 40-х годов", отправляясь отданных германской философии, приходила к своим особым выводам, у разных лиц не одинаковым. Все последователи Гегеля между прочими философскими положениями выносили из его учения две мысли, которые в простом изложении выразятся так: первая мысль – все народы делятся на исторические и неисторические, первые участвуют в общем мировом прогрессе, вторые стоят вне его и осуждены на вечное духовное рабство; другая мысль – высшим выразителем мирового прогресса, его верхней (последней) ступенью, является германская нация с ее протестантской церковью. Германско-протестантская цивилизация есть, таким образом, последнее слово мирового прогресса. Одни из русских последователей Гегеля вполне разделяли эти воззрения; для них поэтому древняя Русь, не знавшая западной германской цивилизации и не имевшая своей, была страной неисторической, лишенной прогресса, осужденной на вечный застой. Эту "азиатскую страну" (так называл ее Белинский) Петр Великий своей реформой приобщил к гуманной цивилизации, создал ей возможность прогресса. До Петра у нас не было истории, не было разумной жизни. Петр дал нам эту жизнь, и потому его значение бесконечно важно и высоко. Он не мог иметь никакой связи с предыдущей русской жизнью, ибо действовал совсем противоположно ее основным началам. Люди, думавшие так, получили название "западников". Они, как легко заметить, сошлись с теми современниками Петра I, которые считали его земным богом, произведшим Россию из небытия в бытие.

Но не все люди 40-х годов думали так. Некоторые, принимая теорию мирового прогресса Гегеля, по чувству патриотизма возмущались его мнением, что германская цивилизация есть последняя ступень прогресса и что славянское племя есть неисторическое племя. Они не видели причины, почему прогресс должен остановиться на германцах; из истории они выносили убеждение, что славянство было далеко от застоя, имело свое историческое развитие, свою культуру. Эта культура была самостоятельна и отличалась от германской в трех отношениях: 1) На Западе, у германцев, христианство явилось в форме католичества и затем протестантства; на Востоке, у славян, – в форме православия. 2) Древнеклассическую культуру германцы восприняли из Рима в форме латинской, славяне – из Византии в форме греческой. Между той и другой культурой есть существенные различия. 3) Наконец, государственный быт в древне-германских государствах сложился путем завоевания, у славян, и у русских в частности, – путем мирным; поэтому в основании общественных отношений на Западе лежит вековая вражда, а у нас ее нет. Самостоятельное развитие этих трех начал составляло содержание древнерусской жизни. Так думали некоторые более самостоятельные последователи германской философии, получившие название "славянофилов". Наибольшего развития самостоятельная русская жизнь достигла в эпоху Московского государства. Петр I нарушил это развитие. Он своей насильственной реформой внес к нам чуждые, даже противоположные начала западной германской цивилизации. Он повернул правильное течение народной жизни на ложную дорогу заимствований. Он не понимал заветов прошлого, не понимал нашего "национального духа". Чтобы остаться верным этому национальному духу, мы должны отречься от чуждых западноевропейских начал и возвратиться к самобытной старине. Тогда, сознательно развивая национальные наши начала, мы своей цивилизацией можем сменить германскую и станем в общем мировом развитии выше германцев.

Таковы воззрения славянофилов. Петр I, по их мнению, изменил прошлому, действовал против него. Славянофилы ставили высоко личность Петра, признавали пользу некоторых его дел, но считали его реформу не национальной и вредной в самом ее существе. У них, как и у западников, Петр был лишен всякой внутренней связи с предшествовавшей ему исторической жизнью.

Вы, конечно, уже заметили, что ни одно из рассмотренных нами воззрений на Петра не было в состоянии указать и объяснить внутреннюю связь его преобразований с предыдущей историей. Даже Карамзин не шел далее смутного намека. Эту связь Петра I с прошлым уловил чутьем в 40-х годах Погодин, но не ранее как в 1863 г. он мог высказать об этом свои мысли. Причиной этому был отчасти недостаток исторического материала, отчасти отсутствие у Погодина цельного исторического миросозерцания.

Такое миросозерцание было внесено в наши университеты в конце 40-х годов, когда Погодин уже кончил свою профессорскую деятельность. Носителями новых исторических идей были молодые ученые, воззрения которых на нашу историю в то время назывались "теорией родового быта". Впоследствии же эти ученые стали известны под собирательным именем "историко-юридической школы". Они первые установили мысль о том, что реформы Петра I явились необходимым следствием всего исторического развития русской жизни. Мы уже знаем, что воспитались эти ученые под влиянием германской философии и исторической науки. В начале нашего века историческая наука в Германии сделала большие успехи. Деятели так называемой германской исторической школы внесли в изучение истории чрезвычайно плодотворные руководящие идеи и новые, точные методы исследования исторического материала. Главной мыслью германских историков была мысль о том, что развитие человеческих обществ не есть результат случайностей и единоличной воли отдельных лиц, напротив, что это развитие совершается, как развитие организма, по строгим законам, ниспровергнуть которые не может сила человека. Первый шаг к такому воззрению сделал еще в конце XVIII в. Фр. Авг. Вольф в своем труде. За ним последовали историки – Нибур и Готфрид Миллер, занимавшиеся историей Рима и Греции, историки-юристы Эйхгорн (историк древнегерманского права) и Савиньи (историк римского права). Их направление создало в Германии в половине XIX в. блестящее положение исторической науки, под влиянием которой сложились и наши ученые. Они усвоили себе все выводы и воззрения немецкой исторической школы. Некоторые из них увлекались и философией Гегеля. Хотя в Германии точная и строго фактическая историческая школа не всегда жила в ладу с метафизическими умствованиями Гегеля и его последователей, тем не менее историки и Гегель сходились в основном воззрении на историю как на закономерное развитие человеческих обществ. И историки, и Гегель отрицали случайность, и их воззрения поэтому могли ужиться в одной личности.

Оценка реформ Петра I у Соловьева

Эти воззрения и были приложены к русской истории нашими учеными. Первыми сделали это в своих лекциях и печатных трудах профессора Московского университета С. М. Соловьев и К. Д. Кавелин. Они думали показать в русской исторической жизни органическое развитие тех начал, которые были даны первоначальным бытом нашего племени. Они полагали, что главным содержанием нашей исторической жизни была естественная смена одних форм жизни другими. Подметив порядок этой смены, они надеялись найти законы нашего исторического развития. По их мнению, государственный порядок окончательно установлен у нас деятельностью Петра Великого. Петр Великий своими реформами отвечал на требования национальной жизни, которая к его времени развилась уже до государственных форм бытия. Стало быть, деятельность Петра вытекла из исторической необходимости и была вполне национальна.

Так, в первый раз была установлена органическая связь преобразований Петра I с общим ходом русской истории. Нетрудно заметить, что эта связь – чисто логическая, лишенная пока фактического содержания. Непосредственного исторического преемства между Русью XVII в. и эпохой Петра в первых трудах Соловьева и Кавелина указано не было. Это преемство вообще долго не давалось нашему ученому сознанию.

Стараясь сыскать это непосредственное преемство, как сами Соловьев и Кавелин, так и их последователи историки-юристы, обращаясь к изучению допетровской эпохи, склонны были думать, что Россия в XVII в. дожила до государственного кризиса. "Древняя русская жизнь, – говорит Кавелин, – исчерпала себя вполне. Она развила все начала, которые в ней скрывались, все типы, в которых непосредственно воплощались эти начала. Она сделала все, что могла, и, окончив свое призвание, прекратилась". Петр вывел Россию из этого кризиса на новый путь. По мнению Соловьева, в XVII в. наше государство дошло до полной несостоятельности, нравственной, экономической и административной, и могло выйти на правильную дорогу только путем резкой реформы ("История", т. XIII). Эта реформа пришла с Петром I. Так судили о XVII в. и многие другие исследователи. В обществе распространился взгляд на Московскую Русь как на страну застоя, не имевшую сил для прогрессивного развития. Эта страна дожила до полного разложения, надо было крайнее усилие для ее спасения, и оно было сделано Петром. Таким образом, преобразования Петра представлялись естественной исторической необходимостью, они были тесно связаны с предыдущей эпохой, однако только с темными, отрицательными ее сторонами, только с кризисом старого строя.

Но такое понимание исторического преемства между старой Русью и реформой в последние десятилетия заменилось другим. Новую точку зрения внес в науку тот же Соловьев. Необходимо заметить, что его взгляды на реформу Петра I с самого начала его научной деятельности отличались некоторой двойственностью. В одной из ранних своих статей ("Взгляд на историю установления государственного порядка в России", 1851 г.), говоря о критическом положении Московского государства в XVII в., Соловьев не ограничивается только указанием на явление этого кризиса, но замечает, что государи XVII в. для удовлетворения новых нужд государства начали ряд преобразований. "В течение XVII в., – говорит он, – явно обозначились новые потребности государства, и призваны были те же средства для их удовлетворения, которые были употреблены в XVIII в. в так называемую эпоху преобразований". Таким образом Петр I не только получил от старого порядка одно сознание необходимости реформ, но имел предшественников в этом деле, действовал ранее намеченными путями. Словом, он решал старую, не им поставленную задачу, и решал ранее известным способом. Позднее Соловьев блистательно развил такой взгляд в своих "Чтениях о Петре Великом" в 1872 г. Здесь он прямо называет Петра I "сыном своего народа", выразителем народных стремлений. Бросая общий взгляд на весь ход нашей истории, он следит за тем, как естественно развивалось у наших предков сознание бессилия, как постепенно делались попытки исправить свое положение, как постоянно стремились лучшие люди к общению с Западом, как крепло в русском обществе сознание необходимости перемен. "Народ собрался в дорогу, – заканчивает он, – и ждал вождя"; этот вождь явился в лице Петра Великого.

Высказанный после долгого и пристального изучения фактов, этот взгляд Соловьева поражает и глубокой внутренней правдой, и мастерством изложения. Не один Соловьев в 60-х и 70-х годах думал так об историческом значении реформы (вспомним Погодина), но одному Соловьеву удалось так убедительно и сильно формулировать свой взгляд. Петр I – подражатель старого движения, знакомого Древней Руси. В его реформе и направление, и средства не новы – они даны предшествовавшей эпохой. Нова в его реформе только страшная энергия Петра, быстрота и резкость преобразовательного движения, беззаветная преданность идее, бескорыстное служение делу до самозабвения. Ново только то, что внес в реформу личный гений, личный характер Петра. Такая точка зрения дала теперь полное историческое содержание мысли об органической связи реформы Петра I с общим ходом русской жизни. Эта мысль, как я указал, явилась у нас чисто логическим путем, как априорный вывод из общего исторического созерцания некоторых ученых. В трудах Соловьева этот исторический вывод получил твердое основание; реформа Петра, так сказать, конкретно связалась с предыдущими эпохами.

Итоги обсуждения деятельности Петра I в русской исторической науке

Развивая общее наше историческое сознание, идея Соловьева дала направление и многим частным историческим исследованиям. Исторические монографии о XVII в. и времени Петра I констатируют теперь связь преобразований с предыдущими эпохами и в отдельных сферах древнерусской жизни. В результате таких монографий является всегда одинаковый вывод, что Петр непосредственно продолжал начинания XVII в. и оставался всегда верен основным началам нашего государственного быта, как он сложился в XVII в. Понимание этого века стало иным. Недалеко то время, когда эпоха первых царей Романовых представлялась временем общего кризиса и разложения, последними минутами тупого застоя. Теперь представления изменились: XVII век представляется веком сильного общественного брожения, когда сознавали потребность перемен, пробовали вводить перемены, спорили о них, искали нового пути, угадывали, что этот путь в сближении с Западом, и уже тянулись к Западу. Теперь ясно, что XVII век подготовил почву для реформы и самого Петра I воспитал в идее реформы. Увлекаясь этой точкой зрения, некоторые исследователи склонны даже преуменьшать значение самого Петра в преобразованиях его эпохи и представлять эти преобразования как "стихийный" процесс, в котором сам Петр играл пассивную роль бессознательного фактора. У П. Н. Милюкова в его трудах о петровской реформе ("Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII в. и реформа Петра В." и "Очерки по истории русской культуры") находим ту мысль, что реформа часто "из вторых рук попадала в сознание преобразователя", бессильного удержать ход дела в своем распоряжении и даже понять направление событий. Нечего и говорить, что такого рода взгляд есть крайность, не разделяемая последующими исследователями преобразований (Н. П. Павлов-Сильванский, "Проекты реформ в записках современников Петра В.").

Итак, научное понимание Петра Великого основывается на мысли, полнее и справедливее всего высказанной Соловьевым. Наша наука успела связать Петра I с прошлым и объяснить необходимость его реформ. Факты его деятельности собраны и обследованы в нескольких ученых трудах. Исторические результаты деятельности Петра, политической и преобразовательной, тоже не один раз указаны. Теперь мы можем изучить Петра вполне научно.

Петр I. Портрет кисти П. Делароша, 1838

Но если наша историческая наука пришла к воззрению на Петра I, более или менее определенному и обоснованному, то в нашем обществе еще не выработалось однообразного и прочного отношения к его преобразованиям. В текущей литературе и в обществе до сих пор крайне разнообразно судят о Петре. Продолжаются время от времени немного запоздалые споры о степени национальности и необходимости Петровых реформ; подымается довольно праздный вопрос о том, полезна или вредна была реформа Петра в ее целом. Все эти мнения, в сущности, являются видоизмененными отголосками исторически слагавшихся воззрений на Петра, которые я старался изложить в хронологической последовательности.

Если мы еще раз мысленно переберем все старые и новые взгляды на Петра I, то легко заметить, как разнообразны они не только по содержанию, но и по тем основаниям, из которых вытекали. Современники и ближайшее потомство Петра, лично задетые реформой, судили о нем неспокойно: в основании их отзывов лежало чувство или крайней любви, или ненависти. Чувство столько же руководило и теми людьми XVIII в., которые, как Щербатов, грустно смотрели на развращение современных нравов и считали его плохим результатом резкой реформы. Все это – оценки скорее всего публицистического характера. Но в основе карамзинского взгляда лежало уже отвлеченное моральное чувство: ставя Ивана III выше Петра I, он насильственные приемы Петра при проведении преобразований осуждал с высоты моральной философии. В воззрениях западников и славянофилов наблюдаем опять новое основание – отвлеченное мышление, метафизический синтез. Для них Петр I менее – историческое лицо и более – отвлеченное понятие. Петр I – как бы логическая посылка, от которой можно идти к тем или другим философским заключениям о русской истории. От влияния метафизики не свободны и первые шаги исследователей историко-юридической школы; но фактическое изучение нашей истории, которое производилось ими очень добросовестно, дало нашим ученым возможность избавиться от предвзятых доктрин. Руководимые фактами, стремясь к строго научному выводу, они создали научное отношение к эпохе Петра Великого. Это научное отношение будет, конечно, далее развиваться в нашей науке. Но уже теперь плодом его является возможность основательно и свободно судить о Петре I. Его личность не оторвана от родной его почвы, он для нас уже не Бог и не антихрист, он – определенное лицо, с громадными силами, с высокими достоинствами, с человеческими слабостями и недостатками. Мы теперь вполне понимаем, что его личность и пороки – продукт его времени, а его деятельность и исторические заслуги – дело вечности.

18 августа 1682 года на российский престол вступил 10-летний Петр I. Этого правителя мы помним как великого реформатора. Отрицательно или положительно относиться к его нововведениям – решать вам. Вспоминаем 7 самых масштабных реформ Петра I.

Церковь – не государство

«Церковь не есть иное государство», - считал Петр I, и потому его церковная реформа была направлена на ослабление политического могущества церкви. До нее лишь церковный суд мог судить духовенство (даже по уголовным делам), и робкие попытки предшественников Петра I изменить это встречали жесткий отпор. Наравне с другими сословиями духовенство после реформы должно было подчиняться общему для всех закону. В монастырях должны были жить только монахи, в богадельнях – только больные, всех остальных велено было выселить оттуда.
Петр I известен терпимостью к другим конфессиям. При нем было разрешено свободное исповедование своей веры иностранцами и браки христиан разных конфессий. «Господь дал царям власть над народами, но над совестью людей властен один Христос», - считал Петр. С противниками Церкви он предписал архиереям быть «кроткими и разумными». С другой стороны, Петр ввел штрафы для тех, кто исповедовался реже раза в год или дурно вел себя в храме во время службы.

Налог на баню и бороду

Масштабные проекты по обустройству армии, строительству флота требовали огромных денежных вложений. Для того чтобы обеспечить их, Петр I ужесточил налоговую систему страны. Теперь налоги собирались не по дворам (ведь крестьяне тут же стали обносить одним забором несколько дворов), а по душам. Существовало до 30 разных налогов: на рыбную ловлю, на бани, мельницы, на исповедование старообрядчества и ношение бороды и даже на дубовые колоды для гробов. Бороды было велено «рубить по самую шею», а для тех, кто носил их за плату, был введен специальный жетон-квитанция, «бородатый знак». Солью, алкоголем, дегтем, мелом, рыбьим жиром теперь могло торговать только государство. Основной денежной единицей при Петре стала не деньга, а копейка, вес и состав монет был изменен, а неразменный рубль перестал существовать. Доходы казны увеличились в несколько раз, правда, за счет обнищания народа и ненадолго.

В армию на всю жизнь

Чтобы выиграть Северную войну 1700-1721 гг., необходимо было модернизировать армию. В 1705 году каждый двор должен был отдавать на пожизненную службу одного рекрута. Это касалось всех сословий, кроме дворянства. Из числа этих рекрутов составлялась армия и флот. В воинском уставе Петра I впервые на первое место было поставлено не нравственное и религиозное содержание преступных действий, а противоречие воле государства. Петру удалось создать мощнейшую регулярную армию и военно-морской флот, которых до сих пор не было в России. К концу его правления в численность регулярных сухопутных войсках была 210 тысяч, нерегулярных – 110 тысяч, и более 30 тысяч людей служили на флоте.

«Лишние» 5508 лет

Петр I «отменил» 5508 лет, изменив традицию летоисчисления: вместо счета лет «от сотворения Адама» в России стали считать годы «от Рождества Христова». Применение юлианского календаря и празднование Нового года 1 января – тоже нововведения Петра. Он также ввел употребление современных арабских цифр, заменив ими старые цифры – буквы славянской азбуки с титлами. Начертание букв упростилось, буквы «кси» и «пси» «выпали» из алфавита. Для светских книг теперь полагался собственный шрифт – гражданский, а богослужебным и духовным оставлялся полуустав.
В 1703 году начала выходить первая русская печатная газета «Ведомости», а в 1719 – действовать первый в русской истории музей – Кунсткамера с публичной библиотекой.
При Петре открыты Школа математико-навигацких наук (1701 г.), Медико-хирургическое училище (1707 г.) – будущая Военно-медицинская академия, Морская академия (1715 г.), Инженерная и Артиллерийская школы (1719 г.), школы переводчиков при коллегиях.

Ученье через силу

Все дворяне и духовенство отныне должны были получать образование. Успех дворянской карьеры зависел теперь от этого напрямую. При Петре создавались новые школы: гарнизонные – для детей солдат, духовные – для детей священников. Более того, в каждой губернии должны были быть цифирные школы с бесплатным обучением для всех сословий. Такие школы обязательно снабжались букварями на славянском и латинском языках, а также азбуками, псалтирями, часословами и арифметиками. Обучение духовенства было принудительным, противившимся ему грозила военная служба и налоги, а тем, кто не окончил обучения, нельзя было вступить в брак. Но из-за принудительного характера и жестких методов обучения (битье батогами и сажание на цепь) такие школы просуществовали недолго.

Раб лучше холопа

«Менее низости, более усердия к службе и верности ко мне и государству - сия то почесть свойственна царю…» - это слова Петра I. В результате такой царской позиции произошли некоторые изменения в отношениях царя и народа, которые были в диковинку на Руси. Например, в челобитных посланиях не разрешалось более унижать себя подписями «Гришка» или «Митька», а необходимо было ставить свое полное имя. Не обязательно стало снимать шапку на крепком русском морозе, проходя мимо царской резиденции. Не полагалось падать перед царем на колени, а обращение «холоп» заменилось на «раб», что было в те времена не уничижительно и ассоциировалось с «раб Божий».
Прибавилось свободы и молодым людям, желающим вступить в брак. Насильственная выдача девушки замуж была отменена тремя указами, а обручение и венчание теперь необходимо было разделить во времени, чтобы жених и невеста «могли распознать друг друга». Жалобы на то, что один из них аннулировал помолвку, не принимались – ведь теперь это стало их правом.

Петр I – фигура противоречивая, сложная. Таким породила его эпоха. От своих отца и деда унаследовал он черты характера и образ действий, мировоззрение и замыслы на будущее. В то же время он был яркой индивидуальностью во всём, и именно это позволило ему ломать устоявшиеся традиции, обычаи, привычки, обогащать старый опыт новыми идеями и деяниями, заимствовать нужное и полезное у других народов.

Уже в раннем возрасте проявились присущие Петру черты характера: живость восприятия, неугомонность и неиссякаемая энергия, страстная самозабвенная увлеченность игрой, незаметно переходящая в дело. “Потешные игры” и английский бот не остались только игрой, а стали началом будущего грандиозного дела, преобразовавшего Россию.

Петр, будучи щедро одарённым природой человеком, имел влечение к любым видам техники и к самым различным ремеслам. За ручной труд он брался при всяком представлявшемся к тому случае. С детских лет он искусно плотничал, столярничал, малярничал. Пятнадцатилетний Петр увлекался прикладными математическими дисциплинами, в частности геометрией. С годами он приобрел необъятную массу технических познаний. Этот интерес у него сохранился на всю жизнь.

Так Петр и рос - сильным и выносливым, не боявшимся никакой физической работы. Дворцовые интриги выработали у него скрытность и умение скрывать свои истинные чувства и намерения. Зная кремлевские нравы, Петр так усыплял бдительность всех своих кремлевских недругов. Впоследствии это помогло ему стать незаурядным дипломатом.

Инженерные интересы Петра давали ему возможность изобретать новые принципы вооружения и тактические новшества. Знание баллистики навело Петра на мысль о принципиально новом виде открытой артиллерийской позиции - редутах, блестяще опробованных в Полтавской битве. Нарвская катастрофа заставила царя критически взглянуть на вооружение солдат: и он находит простейшее решение для привинчивания трехгранного штыка к стволу ружья пехотинца, сделав атаку русской пехоты задолго до Суворова основным тактическим приемом.

Петр Алексеевич не терпел непослушания, хотя и просил обращаться к нему «просто» и «без Великого», т. е. без постоянного титулования. Если не исполнялись его повеления, то расправу требовал суровую и показательную.

Личность царя очень сложна и противоречива, но при этом, он был очень цельной натурой. Во всех его начинаниях, порой очень противоречивых, было всё же рациональное зерно. Вся противоречивость характера Петра 1 проявилась во время строительства новой столицы – Санкт-Петербурга. С одной стороны, намереваясь встать твердой ногой на Балтике, Россия должна была получить опорный пункт и базу для флота. Но с другой – гибель тысяч людей в ходе строительства города показывает, какой дорогой ценой обходилось порой воплощение государственной воли царя. Не щадя себя, не умея беречь своё здоровье и жизнь он не жалел и своих подданных, легко жертвуя ими ради своих замыслов.

Не злой по натуре, он был порывист, впечатлителен и недоверчив. Не умея терпеливо объяснить другим то, что для него было очевидным Петр, встречая непонимание, легко впадал в состояние крайнего гнева и часто «вколачивал» истину сенаторам и генералам своим огромным кулаком или посохом. Правда, царь был отходчив и через несколько минут уже мог хохотать над удачной шуткой провинившегося.

Петр был способен переступить через личную неприязнь во имя интересов дела. Он был безразличен к нарядам и не любил официальных приёмов, на которых должен был носить горностаевую мантию и символ царской власти.

Его стихией были ассамблеи, где присутствующие обращались друг к другу запросто без титулов и званий, пили водку, черпая её глиняными кружками из банных ушатов, курили, играли в шахматы и танцевали.

Пётр обладал выдающимся дипломатическим талантом. Он искусно владел всеми классическими приёмами европейской политики, которые в нужный момент легко «забывал», вдруг перевоплощаясь в загадочного восточного царя. Он мог неожиданно поцеловать в лоб ошеломлённого собеседника, любил использовать в своей речи народные прибаутки, ставя в тупик переводчиков, или же внезапно прекращал аудиенцию, сославшись на то, что его ожидает жена. Внешне искренний и доброжелательный русский царь, по мнению европейских дипломатов, никогда не раскрывал своих истинных намерений и потому неизменно добивался желаемого.

Петр всю жизнь любил веселиться и был иногда нетребователен к веселью, как ребенок. После заключения Ништадтского мира он веселился с народом, прыгал в толпе, жестикулировал, распевал во весь голос. Но чаще всего его веселость принимала форму бесшабашного разгула.

Ясно, что Петр I, жестокий или добрый, был очень энергичный человек, с живым умом и большой силой. Он был талантлив, обладает незаурядной силой воли, активен и деятелен, упорен в достижении цели, а при временных поражениях не теряет присутствия духа. Поражает воображение его крайне разностороннее развитие и бурная, но целенаправленная деятельность почти в любых сферах общественной и государственной жизни.

Регулярное государство Петра I

Что хотел создать в России Пётр I? Что конкретно означает это самое «регулярное государство»? Идея такого государства родилась в Германии в середине XVII века. Это никогда не была идея, овладевшая умами миллионов или хотя бы сотен тысяч людей. Большинство немцев если и слышали о ней, то очень смутно, и вряд ли представляли себе до конца, о чем вообще идет речь. Это касается и владетельных князей, то есть тех, кто стоял у кормила государства и мог бы заинтересоваться - а какие это новые способы управлять людьми придумали философы? Многие из этих владетельных князей и их приближенных наверняка читали сочинения Вульфа и Пуффендорфа, но ни одно из почти 300 германских государств даже не попыталось сделаться «регулярным государством».

Идея «регулярного государства» оставалась чистой воды теоретической идеей, интеллектуальной кабинетной конструкцией, которую если и обсуждали всерьез-то именно как философскую идею, и самое большее - несколько сотен человек на всю Германию, профессора университетов и их студенты.

Ученые и философы Германии - в первую очередь Готфрид Лейбниц и его ученики - Вольф, Пуффендорф, Гроций - представляли и общество, и человека в виде простых, вполне однозначных механических схем, а отношения в обществе и государстве сводили к движениям самых элементарных фигур.

Для Лейбница государство представало как бы огромными часами: «как в часах одно колесо приводит в движение другое, так и в великой государственной машине одна коллегия должна приводить в движение другую, и если все устроено с точною соразмерностью и гармонией, то стрелка жизни будет показывать стране счастливые часы».

Вольф зашел, пожалуй, даже дальше: «Правительство должно иметь право и обязанность принуждать каждого к работе, устанавливать заработную плату и цену товаров, заботиться об устройстве хороших улиц, прочных и красивых зданий, услаждать зрение обывателей радующими глаз картинами, а уши - музыкою, пением птиц и журчанием воды, содействовать общественному развлечению театральными представлениями и другими зрелищами, поощрять поэзии, стараться о школьном воспитании детей, наблюдать за тем, чтобы взрослые прилежали добродетели и благочестию».

В обязанности же подданных, по мнению Вольфа, входит «с готовностью и охотно делать то, что власть находит нужным для общего благополучия».

В научной школе «регулярного государственного строя» смешивались две линии: понимание общества и государства как механизма и идея государства, подавляющего собой общество и руководящего абсолютно всем. Как видно из слов Вольфа, даже пением птиц и журчанием воды.

Но еще раз подчеркну - в самой Германии никто особенно не стремился использовать эти замечательные идеи и достигнуть в своем государстве неслыханного блаженства.

Факт остается фактом: Пётр боготворил ученых-механицистов; идеи «регулярного государства» вызывали у него совершеннейший восторг. Пётр много лет переписывался с Лейбницем, а Вольфа даже позвал возглавить Санкт-Петербургскую де сиянс Академию наук. Характерно, что умный Вольф категорически отказался.

Не менее характерно, что Пётр никогда не прочитал ни одного из сочинений Лейбница или Пуффендорфа. Эти сочинения читали многие из Долгоруких и Голицыных, читал Яков Брюс. Брюсу Пётр поручал составить для него синопсис-то есть краткое содержание, выдержку из трудов Лейбница. Но у нас нет никаких сведений о том, что все эти лица стремились организовать на Руси «регулярное государство» или проявляли бы особенную страсть к этой теории.

А вот Пётр, знавший о «регулярном государстве» из писем Вольфа и Лейбница, да из конспектов Якова Брюса, начал сам, своей волей, перестраивать жизнь Московии на «регулярных началах». В истории известно два государства, построенные согласно теоретическим представлениям: одно из них - это США, организованные согласно идеям Джефферсона (Шлезингер A.M. Циклы американской истории. М., 1992. 200). Второе - это Российская империя, построенная Петром согласно идеям «регулярного государства» Лейбница. То есть, конечно же, ни США, ни (особенно) Российская империя не были построены от начала до конца согласно теориям - да это и невозможно сделать. Оба эти государства пытались построить по теоретическим представлениям, а получилось совсем не то что ожидали.

В исторической литературе существуют разноречивые оценки деятельности Петра I. Однако большинство исследователей считают, что его реформы имели выдающееся значение в истории России. Споры идут о том, являлась ли модернизация России насильственной реформацией страны или была подготовлена всем ходом предшествовавшего развития России. Разные суждения высказываются по поводу того, носила ли деятельность Петра целенаправленный характер или была импульсивной реакцией на внешний вызов со стороны передовых европейских государств. Со времен Ключевского утвердилось мнение о том, что все преобразования России в эпоху Петра были вызваны Северной войной.

Преобразования Петра I были ярким примером радикальных реформ, проведенных государством без поддержки и даже при сопротивлении широких слоев общества. Они во многом были подготовлены его предшественниками. Вековые традиции и длительное пребывание в состоянии войны сформировали основной метод их проведения - деспотическое насилие. Личное знакомство с Европой в период пребывания Петра в составе Великого посольства в конце XVII в. определили цель и направление преобразований.

Как уже было сказано, идеалом государственного устройства для Петра I было «регулярное государство», модель, подобная кораблю, где капитан - царь, его подданные - офицеры и матросы, действующие по Морскому уставу. Только такое государство, по мысли Петра, могло стать инструментом решительных преобразований, цель которых - превратить Россию в великую европейскую державу. Этой цели Петр достиг и потому вошел в историю как великий реформатор. Но какой ценой были достигнуты эти результаты?

Многократное увеличение налогов привело к обнищанию и закабалению основной массы населения. Прикрепление каждого россиянина к месту жительства и месту службы сократили пространство свободы, расширившееся в это время в Европе. Все были вмонтированы в систему, как винтики в часовой механизм. Проводя реформу государственного управления, Петр I руководствовался введением бюрократического начала. В России сложился культ учреждения, а погоня за чинами и должностями стала национальным бедствием.

Особенностью административной реформы было создание системы государственного контроля за деятельностью аппарата управления. Это привело к своеобразной «бюрократической революции», последствием которой стала зависимость всех от госаппарата.

Поглощению личности крепостническим государством способствовала церковная реформа, превратившая и церковь в часть государственного аппарата. Это означало для россиян потерю духовной альтернативы государственной идеологии. В то время как в Европе церковь, отделяясь от государства, сближалась с верующими, в России она отдалялась от них, переставала быть защитницей «униженных и оскорбленных», становилась послушным орудием власти, что противоречило русским традициям, духовным ценностям, всему вековому укладу жизни. Закономерно, что Петра I многие современники называли царем-антихристом.

Своеобразные результаты дало желание Петра I догнать Европу в экономическом развитии. Эту цель он пытался реализовать с помощью форсированной «мануфактурной индустриализации», т.е. созданием государственных и частных мануфактур за счет мобилизации государственных средств и использования труда крепостных. Главной особенностью развития мануфактур было выполнение государственных, прежде всего военных, заказов, что избавляло их от конкуренции и лишало свободной экономической инициативы.

В духовной жизни побеждала хозяйственная этика протестантизма, утверждавшая, что богатство - не грех, а признак избранности Богом, при условии, что богатство идет не на роскошь, а на дальнейшие успехи в развитии производства. Центром новых общественных отношений, формирующихся в Европе, становился свободный человек.

Результатом же петровских реформ стало создание в России основ государственно-монополистической промышленности, крепостнической и милитаризованной. Вместо формирующегося в Европе гражданского общества с рыночной экономикой Россия к концу царствования Петра представляла собой военно-полицейское государство с огосударствленной монополизированной крепостнической экономикой. Города и села были обескровлены из-за перенапряжения народных сил. Произошло торможение в развитии свободного предпринимательства.

Таким образом, петровские преобразования, направленные на европеизацию России, не достигли своей цели. Революционность Петра оказалась ложной, так как осуществлялась при сохранении основных принципов деспотического режима, всеобщего закрепощения. Единственным инициатором движения в созданной системе было государство, от главы которого зависели темпы, направления, способы развития.

Какие же конкретные преобразования Петра 1 были проведены в период его правления?

В 1711 г. вместо Боярской Думы был учрежден Сенат, который являлся высшим государственным органом страны, осуществлял руководство и контроль над всеми учреждениями.

В 1717-1718 гг. проведена реформа центральных учреждений: вместо почти 50 приказов были созданы 10 коллегий, ведавшими всеми областями жизни страны.

В 1721 г. в результате церковной реформы должность патриарха была упразднена, а во главе церкви поставлен святейший Синод, т.е. церковь поставили под контроль царя.

В результате военной реформы были созданы регулярная армия и военно-морской флот.

В 1722 г. был издан указ о престолонаследии, по которому император сам назначал наследника.

В итоге административных преобразований в России было завершено оформление абсолютной монархии.

В Петровскую эпоху произошел скачок в развитии мануфактурной промышленности: Северная война заставила создать свое производство железа, меди, сукна, канатов и парусов. Ко второй четверти века в России действовало большое количество мануфактур (около 100) и горных предприятий, было положено начало освоению железнорудных месторождений, появился новый мощный промышленный район - Урал. Получили льготы купцы, основывавшие частные мануфактуры. Содействуя развитию промышленности, Петр I учредил центральные органы, ведавшие торговлей и промышленностью (сначала была создана Бургмистерская палата, или Ратуша, потом главный магистрат). Купечество было разделено на две гильдии, ремесленники же объединились в цехи по профессиям.

Петр I проводил протекционистскую политику по отношению к русской промышленности. В итоге принятых им с правительством мер зависимость России от импорта существенно сократилась. Более того, Россия начала вывозить в зарубежные страны железо, полотно и др. В 1724 г. был введен покровительственный таможенный тариф - высокие пошлины на иностранные товары, которые могли изготовлять или уже выпускали отечественные предприятия.

Существенные изменения прослеживаются в области социальной политики. Главная социальная мера правительства в отношении крестьян состояла в проведении переписи 1718-1724 гг., с окончанием которой в России подворное обложение было заменено подушной податью.

К 30-40-м гг. крепостнические порядки проникли и в промышленность. Указ 1736 г. прикреплял навечно к мануфактурам и пришлых работников, и их семьи.

В итоге преобразований Россия стала сильным европейским государством. Во многом была преодолена технико-экономическая отсталость. Однако рутинная техника и крепостнические отношения в сельском хозяйстве задерживали рост производительных сил.

петр реформа политический

Список использованной литературы

• 1. Сыромятников Б.И. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология / Б. Сыромятников. - М.: Издательство Академии Наук СССР, 1943. 218 с.
• 2. Павленко Н.И. Пётр Первый / Н. Павленко. - М.: Молодая гвардия, 1975. 384 с.
• 3. Труайя А. Петр Великий. - М.: Изд-во Эксмо, 2006. 448 с.
• 4. История России с начала XVIII конца XIX века / Л.В. Милов, П.Н. Зырянов, А.Н. Боханов; отв. ред. А.Н. Сахаров. - М.: «Издательство АСТ-ЛТД», 1997. 544 с.