Картина А. Фейербаха

Очень кратко

Философский текст о природе любви и её видах, представленный в виде беседы древних греков, которые восхваляют бога Эрота. Центральное место занимают идеи Сократа о прекрасном, суть которого - благо.

Аполлодор и его друг

Аполлодор по просьбе друга при встрече с ним рассказывает о пире у Агафона, где были Сократ, Алкивиад и другие и велись речи о любви. Было это давно, сам Аполлодор там не присутствовал, а узнал о беседах тех от Аристодема.

В тот день Аристодем встретил Сократа, который позвал его с собою на ужин к Агафону. Сократ отстал и явился в гости позднее. После ужина присутствующие возлежали и по очереди говорили похвальное слово богу Эроту.

Речь Федра: древнейшее происхождение Эрота

Федр называет Эрота древнейшим богом, он - первоисточник величайших благ. Нет «большего блага для юноши, чем достойный влюблённый, а для влюблённого - чем достойный возлюбленный». Влюблённый готов на любые подвиги ради любимого, даже умереть ради него. Но именно преданность любимого влюблённому особенно восхищает богов, за что удостаивают возлюбленных большей чести. В качестве примера Федр приводит месть Ахилла за убийство своего поклонника Партокла.

Ведь любящий божественнее любимого, потому что вдохновлён богом.

Именно могущественный бог любви Эрот способен «наделить людей доблестью и даровать им блаженство».

Речь Павсания: два Эрота

Существуют два Эрота: пошлый и небесный. Эрот пошлый даёт любовь людям ничтожным, небесная любовь - это, прежде всего, любовь к юношам, к созданию более умному и возвышенному, чем женщина. Такая любовь - забота о нравственном совершенствовании:

Низок же тот пошлый поклонник, который любит тело больше, чем душу... Стоит лишь отцвести телу, как он «упорхнёт»... А кто любит за высокие нравственные достоинства, тот остаётся верен всю жизнь...

Похвально, если возлюбленный юноша принимает ухаживания поклонника и учится у того мудрости. Но чувства обоих должны быть абсолютно искренни, в них нет места корысти.

Речь Эриксимаха: Эрот разлит по всей природе

Двойственная природа Эрота проявляется во всём сущем. Умеренный Эрот и разнузданный Эрот должны находиться в гармонии между собой:

Ведь здоровое и больное начала тела... различны и непохожи, а непохожее стремится к непохожему и любит его. Следовательно, у здорового начала один Эрот, у больного - другой.

Необходимо и прекрасно угождать умеренному богу и почитать его, прибегать к Эроту пошлому нужно осторожно, чтобы он не породил невоздержанности. Гадания и жертвоприношения помогают установить дружеские отношения людей с богами.

Речь Аристофана: Эрот как стремление человека к изначальной целостности

Аристофан рассказывает миф об андрогинах - древних людях, состоящих из двух половинок: двух современных людей. Андрогины были очень сильны, за решение напасть на богов Зевс разрезал их пополам.

...когда тела были рассечены пополам, каждая половина с вожделением устремлялась к другой, они обнимались, сплетались и, страстно желая срастись, ничего не хотели делать порознь.

С тех пор половинки андрогинов ищут друг друга, желая слиться воедино. Благодаря соединению мужчины и женщины продолжается человеческий род. Когда мужчина сходится с мужчиной - всё же достигается удовлетворение от соития. Стремление к целостности - это стремление исцелить человеческую природу.

Мужчин, произошедших от прежнего мужчины и которых влечёт друг к другу, Аристофан называет достойнейшими: они от природы самые мужественные.

Таким образом, любовью называется жажда целостности и стремление к ней. Прежде... мы были чем-то единым, а теперь, из-за нашей несправедливости, мы поселены богом порознь...

Речь Агафона: совершенства Эрота

Эрот - самый совершенный бог. Он - носитель лучших качеств: красоты, храбрости, рассудительности, мастерства в искусствах и ремёслах. Даже боги могут считать Эрота своим учителем.

Сократ скромно замечает, что находится в затруднительном положении после столь прекрасной речи Агафона. Он начинает свою речь диалогом с Агафоном, задавая тому вопросы.

Речь Сократа: цель Эрота - овладение благом

Эрот - это всегда любовь к кому-то или к чему-то, предмет этой любви - то, в чем испытываешь нужду. Если Эрот нуждается в прекрасном, а добро - прекрасно, значит, он нуждается и в добре.

Сократ описал Эрота, будто бы основываясь на рассказе одной мантинеянки, Диотимы. Эрот не прекрасен, однако не безобразен, не добр, но не зол, значит, он находится посередине между всеми крайностями. Но раз он не прекрасен и не добр, его нельзя назвать богом. Согласно Диотиме, Эрот - не бог и не человек, он гений.

Назначение гениев - быть истолкователями и посредниками между людьми и богами, передавая богам молитвы и жертвы людей, а людям наказы богов и вознаграждения за жертвы.

Эрот - сын Пороса и нищей Пении, поэтому он олицетворяет середину между своими родителями: он беден, но «по-отцовски тянется к прекрасному и совершенному». Эрот храбр, смел и силён, жаждет разумности и достигает её, он занят философией.

Эрот - это любовь к прекрасному. Если прекрасное - благо, то каждый хочет, чтобы оно стало его уделом. Все люди беременны как телесно, так и духовно. Разрешиться от бремени природа может только в прекрасном.

Соитие мужчины и женщины есть такое разрешение. И это дело божественное, ибо зачатие и рождение суть проявления бессмертного начала в существе смертном... значит, любовь - это стремление и к бессмертию.

Забота о потомстве - стремление к вечному, в вечности можно достичь прекрасного - блага.

Тут появляется пьяный Алкивиад. Ему предлагают сказать своё слово об Эроте, но он отказывается: звучавшую перед этим речь Сократа он признаёт логически неоспоримой. Тогда Алкивиада просят восхвалять Сократа.

Речь Алкивиада: панегирик Сократу

Алкивиад сравнивает речи Сократа с игрой сатира Марсия на флейте, но Сократ - сатир без инструментов.

Когда я слушаю его, сердце у меня бьётся гораздо сильнее, чем у беснующихся корибантов, а из глаз моих от его речей льются слезы; то же самое, как я вижу, происходит и со многими другими.

Алкивиад восхищается Сократом. Юноша надеялся почерпнуть его мудрость и хотел соблазнить философа своей красотой, но красота не произвела должного эффекта. Алкивиад был покорён духом Сократа. В совместных с поклонником походах философ показал свои лучшие качества: мужество, стойкость, выносливость. Он даже спас жизнь Алкивиаду и отказывался от награды в его пользу. Сократ обладает неповторимой индивидуальностью по сравнению со всеми остальными.

Заключительная сцена

Сократ предостерегает Агафона от речей Алкивиада: Алкивиад хочет посеять рознь между Агафоном и философом. Затем Агафон возлегает ближе к Сократу. Алкивиад просит Агафона лечь хотя бы между ним и Сократом. Но философ отвечал, что если Агафон возляжет ниже Алкивиада, тогда он, Сократ, не сможет воздать похвалу своему соседу справа, т.е. Агафону. Тут появились шумные гуляки, кто-то ушёл домой. Аристодем заснул, а проснувшись, увидел беседующих Сократа, Аристофана и Агафона. Вскоре Алкивиад ушёл вслед за Сократом.

Душа и тело с точки зрения познания истины

Симмий: философы на самом деле желают умереть, а стало быть, совершенно ясно, что они заслуживают такой участи. Сократ: смерть есть не что иное, как отделение души от тела, верно? А быть мертвым - это значит, что тело, отделенное от души, существует само по себе и что душа, отделенная от тела, - тоже сама по себе?

Или, быть может, смерть - это что-нибудь иное? Заботы философа обращены не на тело, но почти целиком - насколько возможно отвлечься от собственного тела - на душу? Стало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себя философ, что освобождает душу от общения с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей? - А теперь взглянем, как приобретается способность мышления. Препятствует ли этому тело или нет, если взять его в соучастники философских разысканий?

Я имею в виду вот что. Могут ли люди сколько-нибудь доверять своему слуху и зрению? Ведь даже поэты без конца твердят, что мы ничего не слышим и не видим точно. Но если эти два телесных чувства ни точностью, ни ясностью не отличаются, тем менее надежны остальные, ибо все они, по-моему, слабее и ниже этих двух. Душа лучше всего мыслит, конечно, когда ее не тревожит ничто из того, о чем мы только что говорили, - ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда, распростившись с телом, она останется одна или почти одна и устремится к подлинному бытию, прекратив и пресекши, насколько это возможно, общение с телом. Прекрасное и доброе постигается с помощью какого-то иного телесного чувства? Я говорю сейчас о вещах того же рода - о величине, здоровье, силе и так далее - одним словом, о том, что каждая из этих вещей представляет собою по своей сущности. Так как же, самое истинное в них мы обнаруживаем с помощью тела? Или же, напротив, кто из нас всего тщательнее и настойчивее приучит себя размышлять о каждой вещи, которую он исследует, тот всего ближе подойдет к ее истинному познанию?

Четыре доказательства бессмертия души.

Аргумент первый: взаимопереход противоположностей

Сократ: представь себе, например, что существует только засыпание и что пробуждение от сна его не уравновешивает, - ты легко поймешь, что в конце концов сказание об Эндимионе оказалось бы вздором и потеряло всякий смысл, потому что и все остальное также погрузилось бы в сон. И если бы все только соединялось, прекратив разъединяться, очень быстро стало бы по слову Анаксагора: Все вещи были вместе. И точно так же, друг Кебет, если бы все причастное к жизни умирало, а умерев, оставалось бы мертвым и вновь не оживало, - разве не совершенно ясно, что в конце концов все стало бы мертво и жизнь бы исчезла? И если бы даже живое возникало из чего-нибудь иного, а затем все-таки умирало, каким образом можно было бы избегнуть всеобщей смерти и уничтожения? Поистине существуют и оживание, и возникновение живых из мертвых. Существуют и души умерших, и добрым между ними выпадает лучшая доля, а дурным - худшая.

Аргумент второй: знание как припоминание того, что было до рождения человека

Сократ: Мы признаем, что существует нечто, называемое равным, - я говорю не о том, что бревно бывает равно бревну, камень камню и тому подобное, но о чем-то ином, отличном от всего этого, - о равенстве самом по себе. Но откуда мы берем это знание? Видя равные между собою бревна, или камни, или еще что-нибудь, мы через них постигаем иное, отличное от них. Всякий раз, когда вид одной вещи вызывает у тебя мысль о другой, либо сходной с первою, либо несходной, - это припоминание. Прежде чем начать видеть, слышать и вообще чувствовать, мы должны были каким-то образом узнать о равном самом по себе. В сравнении с телом душа ближе к безвидному, а тело в сравнении с душой - к зримому? Когда душа ведет исследование сама по себе, она направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно и неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то всегда оказывается вместе с ним, как только остается наедине с собой и не встречает препятствий. Здесь наступает конец ее блужданиям, и, в непрерывном соприкосновении с постоянным и неизменным, она и сама обнаруживает те же свойства.

Аргумент третий: самотождество идеи (эйдоса) души

Душа - это гармония, а гармония, вполне оставаясь самой собою, то есть гармонией, никогда не будет причастна дисгармонии. И душа не будет причастна порочности, поскольку она остается доподлинно душою. Душа, если это гармония, всегда поет в лад с тем, как натянуты, или отпущены, или звучат, или как-то еще размещены и расположены составные части? Разве мы не согласились, что душа следует за ними и никогда не властвует?

Аргумент четвертый: теория души как эйдоса жизни

Если бессмертное неуничтожимо, душа не может погибнуть, когда к ней приблизится смерть: ведь из всего сказанного следует, что она не примет смерти и не будет мертвой! Точно так же, как не будет четным ни три, ни само нечетное, как не будет холодным ни огонь, ни теплота в огне! Что, - однако же, препятствует нечетному, - скажет кто-нибудь, - не становясь четным, когда четное приблизится, - так мы договорились - погибнуть и уступить свое место четному? И мы не были бы вправе решительно настаивать, что нечетное не погибнет, - ведь нечетное не обладает неуничтожимостью. Зато если бы было признано, что оно неуничтожимо, мы без труда отстаивали бы свой взгляд, что под натиском четного нечетное и три спасаются бегством. Поскольку бессмертное неуничтожимо, душа, если она бессмертна, должна быть в то же время и неуничтожимой. И когда к человеку подступает смерть, то смертная его часть, по-видимому, умирает, а бессмертная отходит целой и невредимой, сторонясь смерти.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://flogiston.ru/

Федр - римский баснописец, родившийся примерно в 20 г. до н. э. О нем у античных авторов встречаются лишь единичные упоминания, почти не проливающие свет на биографию. Некоторые сведения о жизненном пути Федра можно подчеркнуть из небольших замечаний в его собственных произведениях. Так, о времени жизни поэта можно судить по его тексту, где он говорит о себе как о человеке, знавшем о нашумевшем уголовном процессе, который рассматривали перед Августом. Это дает основание считать, что во времена правления этого императора Федр был уже как минимум 18-летним молодым человеком.

Пролог к 3-ей книге позволяет узнать, что родиной Федра была область Пиерия в Македонии, греческий являлся его родным языком. Тем не менее в содержании его сочинений отсутствуют какие-либо упоминания о родной стране; греческое происхождение ничем не выдает себя в латинском их слоге. Скорее всего, из Македонии в Рим Федр попал, еще будучи ребенком, и получал образование уже в латинской школе. Известно, что он родился в семье раба и сам был рабом в доме Августа. Какие именно обязанности на него возлагались, неизвестно, но император даровал ему свободу, сделав вольноотпущенником, скорее всего, по причине талантливости слуги. В обществе статус вольноотпущенника ценился не очень высоко, и это объясняет прослеживающуюся в прологах и эпилогах к басням уважительную робость, с которой автор обращается к покровителям.

Он написал две книги, после чего по каким-то причинам вдруг попал в опалу при Сеяне, получил некое наказание. После 31 г., т.е. после падения Сеяна, Федр выпускает 3-ю книгу с посвящением некоему Евтиху, которого он просит покровительствовать ему. Сетования по поводу гонений больше не встречаются - возможно, потому, что Федр извлекает хороший жизненный урок, и 4-ая книга выходит с посвящением Партикулону, 5-ая книга выпускается в честь Филета.

Самую большую известность в его литературном наследии получили 5 книг под общим названием «Эзоповские басни». Принято считать, что Федр был не автором самостоятельных произведений, а пересказчиком басен, написанных Эзопом . Всего до нашего времени сохранилось 134 басни. Дошли они в виде двух рукописных изводов, первый из которых состоит из Пифеевской и Реймсской рукописей, относящихся к IX-X вв. Второй извод федровских басен - это Неаполитанская и Ватиканская рукописи, составителем которых был известный итальянский гуманист Н. Перроти.

Басни Федра в большинстве своем представляли собой переработанные греческие басни, однако в его сочинениях можно найти сюжеты, аллегории, исторические анекдоты, мифологические сюжеты, взятые из иных источников. В римской литературе басня до Федра не существовала в виде отдельного жанра, а после него превратилась в таковой и стала регламентироваться своими правилами. В исполнении Федра басни были дополнены морализаторскими размышлениями, высмеивавшими не только пороки людей, но и некоторые общественные явления.

Скончался Федр, скорее всего, в 50-ых гг., так и не получив признания. Не удостоился он громкой славы и после смерти. В Средние века и позднее пользовались огромной популярностью 4 книги басен Федра, переложенных прозой, созданные, скорее всего, в V веке.

Случайно встречает на улице умного, вдумчивого юношу Федра, который несёт с собой запись речи о любви, принадлежащей знаменитому оратору-софисту Лисию . Сократ просит, чтобы Федр прочитал ему эту речь.

Оратор Лисий посвящает её банальному доказательству той внешней житейской истины, что человек в любви должен предпочитать отвечающего взаимностью, а не того, кто ответного чувства не проявляет. Сократу в наивных, поверхностных обоснованиях Лисия многое кажется неверным. Между ним и Федром закипает спор. Юноша просит философа подробно высказать собственные взгляды на ту же тему.

Великий греческий философ Платон

Первая речь Сократа к Федру

Сократ начинает указанием на то, что в речи Лисия нет определения понятия «любовь», без которого все рассуждения о ней не придут к необходимой цели.

Сократ даёт такое определение. Любовь, говорит он Федру, бывает двух видов: она может уподобляться или стихийной, необузданной страсти, или не порабощающей воли самого человека разумной привязанности.

Не способный контролировать своего влечения человек вредно влияет и на того, кого любит. Он отвращает его от самообладания и рассудительности, превращая в похотливого, ленивого, трусливого невежду, неспособного заботиться ни о родственниках, ни о своём материальном преуспеянии, ни о собственной семье (если она есть). Постоянный объект надоедливых приставаний любовника, такой человек часто потом вынужден терпеть и его измену. Вследствие этого в любви нужно проявлять большую разборчивость. Лисий не различает в своей речи двух видов любви, тогда как это – первое, с чего ему надо было бы начать.

Учитель Платона, Сократ

Вторая речь Сократа к Федру

Страсть, продолжает объяснять Сократ Федру, не всегда зло. Даже разумная любовь несёт в себе сильнейший чувственный элемент, даже и она является неистовством . Но она – «правое неистовство», разновидность того божественного дара, которым обладали великие древние пророки. Неистовство встречается во многих религиозных таинствах, без него невозможно подлинное духовное очищение. Своеобразным видом неистовства, выхода души за собственные пределы, являются и искусства.

Так, незаметно, Платон направляет поучение Сократа к главной теме «Федра», которой является не любовь, а душа . Дав определение любви, Сократ теперь пытается дать его и для души.

Никакое материальное тело, ни один предмет, говорит он Федру, не может двигать сам себя. Его движет лишь влияние чего-то другого. Для человеческого тела таким двигателем является душа.

Душа любого человека и даже бога имеет в себе как сдержанные, так и необузданные влечения: её можно представить в виде колесницы с двумя конями. Ум играет в такой колеснице роль возничего. Боги отличаются от людей тем, что в их душах стихийные и разумные страсти пребывают в равновесии. Но в других духовных «колесницах» дурные кони оказываются сильнее добрых. Такие души становятся тяжелыми, падают с неба на землю и поселяются в человеческих телах.

«Федр» Платона. Папирус из Оксиринха (Египет). II в. нашей эры

Души богов постоянно и ясно созерцают находящееся в горнем эфире истинное бытие из прекрасных идей , чья совокупность воплощает в себе совершенную справедливость, знание и красоту. Людские же души созерцают его лишь изредка, толпясь и беспорядочно толкаясь, чтобы насладиться такой возможностью. В виде оригинальной «психологической классификации» Сократ называет Федру разряды душ, распределённые по убыванию таланта видеть истину (философ, справедливый правитель, политик, врач, прорицатель, поэт, софист-демагог, тиран). Все души каждое тысячелетие проживают земную жизнь и подвергаются потом суду за неё. Лишь тесно сопричастные божественной истине философы, служители Муз и Любви, после трех земных перевоплощений навсегда остаются на небе с богами.

Воспоминания на земле о небесных видениях и стремление вновь обрести их на небе – высший вид неистовства. Страсть истинно любящего имеет необычайную силу именно потому, что он усматривает в любимом черты небесной красоты и добра. Сократ описывает это состояние Федру в необычайно ярких и поэтичных красках.

Определение диалектики Платоном

В заключительной части «Федра» Платон останавливается на методе, которым, по его мнению, должна пользоваться истинная философия – на диалектике.

Тот, кто обладает истинным красноречием и даром верно раскрыть истину, обязан во время разговора с другим прежде всего ясно определить предмет и тему. Без такой ясности невозможно никого ни в чём убедить.

Разобранная Сократом речь Лисия не содержит определения любви и состоит из набора первых пришедших на ум фраз, часть из которых верна, а часть истине совершенно не соответствует. Сократ же, начав с установления того, что есть любовь, в первой своей речи к Федру подробно обрисовал страсть низменную, а во второй – возвышенную.

«Федр» Платона. Византийская рукопись 895 г.

Диалектика, согласно Платону, есть «способность, охватывая все общим взглядом, возводить к единой идее то, что повсюду разрозненно», совмещённая и с противоположным даром – «разделять всё на виды, на естественные составные части». Диалектика, следовательно, есть умение возводить частное к общему и из общего получать частное.

Диалог «Федр» завершается молитвой Сократа.

Материалы о других произведениях Платона на нашем сайте

(в алфавитном порядке)

Платон, диалог «Государство» –

Федр» Платона. В заключительной части «Федра» Платон останавливается на методе, которым, по его мнению, должна пользоваться истинная философия – на диалектике. В «Федре» показана философская беседа Сократа (в его лице выступает Платон) с Федром, частым собеседником Сократа и, по свидетельству Диогена Лаэртского, любимцем Платона. Сократ же, начав с установления того, что есть любовь, в первой своей речи к Федру подробно обрисовал страсть низменную, а во второй – возвышенную.

Сократ случайно встречает на улице умного, вдумчивого юношу Федра, который несёт с собой запись речи о любви, принадлежащей знаменитому оратору-софистуЛисию. Сократу в наивных, поверхностных обоснованиях Лисия многое кажется неверным. Сократ даёт такое определение.

Вследствие этого в любви нужно проявлять большую разборчивость. Лисий не различает в своей речи двух видов любви, тогда как это – первое, с чего ему надо было бы начать. Своеобразным видом неистовства, выхода души за собственные пределы, являются и искусства. Никакое материальное тело, ни один предмет, говорит он Федру, не может двигать сам себя. Его движет лишь влияние чего-то другого.

Боги отличаются от людей тем, что в их душах стихийные и разумные страсти пребывают в равновесии. Души богов постоянно и ясно созерцают находящееся в горнем эфире истинное бытие из прекрасных идей, чья совокупность воплощает в себе совершенную справедливость, знание и красоту.

Первая речь Сократа к Федру

Разобранная Сократом речь Лисия не содержит определения любви и состоит из набора первых пришедших на ум фраз, часть из которых верна, а часть истине совершенно не соответствует. Диалектика, следовательно, есть умение возводить частное к общему и из общего получать частное.

Вторая речь Сократа

Диалог разворачивается в окрестностях Афин под раскидистым платаном (229) на берегу реки Илиссос. Сократ соглашается с Лисием в том, что влюбленные дурны, поскольку ревнивы, назойливы и дают много пустых обещаний. Сократ в свою очередь рассказывает, что любовь бывает различной. Одна любовь направлена к удовольствиям, а другая — к совершенству (греч.ἄριστον).

Сократ признается в грехе поношения (греч.κακηγορία) и говорит о необходимости очищения (греч.καθαρμὸς — 243a) с помощью хвалебной поэзии. Признавая любовь манией, Сократ говорит о пользе неистовства, которые могут быть как пророческими, так и поэтическими. Однако душа способна вселиться и в животных. Само знание у Сократа оказывается припоминанием (греч.ἀνάμνησις — 249c). Поэтому любовь есть не что иное как неистовство по поводу памяти того совершенства, которое душа видела до своего воплощения.

Сократ перечеисляет таких ораторов как Горгий, Гиппий, Продик и Протагор. Жил себе мальчик, вернее, подросток, красоты необычайной, и в него были влюблены очень многие. Один из них был лукав: влюбленный не меньше, чем кто другой, он уверил его в том, будто вовсе и не влюблен. И как-то раз, домогаясь своего, он стал убеждать его в этом самом, – будто невлюбленному надо скорее уступить, чем влюбленному. А что и невлюбленные тоже имеют влечение к красавцам, это мы знаем. Чем же, по-нашему, отличается влюбленный от невлюбленного?

238Влечение же, неразумно направленное на удовольствия и возобладавшее в нас своею властью, называется необузданностью. А если кем самовластно правит пристрастие к опьянению, и только оно его и ведет, – понятно, какое прозвище он получит.

Страсть, продолжает объяснять Сократ Федру, не всегда зло. Даже разумная любовь несёт в себе сильнейший чувственный элемент, даже и она является неистовством. В этой беседе Сократ отвергает ложное красноречие и доказывает, что диалектика должна быть ценной только при условии, что она опирается на истинную философию.